Концепция локальных цивилизаций тесно связана с МЕТОДОЛОГИЕЙ "БОЛЬШИХ ДЛИТЕЛЬНОСТЕЙ". Эта методологическая программа исследования истории родилась в ХХ веке и пришла на смену традиционной хронологической или событийной истории. Надо учесть, что длительное время в европейской и российской историографии в качестве ведущего рассматривался государственно-политический фактор.
На деле он фактически абсолютизировался. Однако такая абсолютизация не способна выразить сложность и многообразие исторического процесса.
Так, французкий историк Пьер Шоню справедливо критикует сугубо государственно-политический подход к истории. В этом случае важнейшими вехами становятся политические революции. Они выделяются из общего потока событий как события особой значимости, знаменующие собой конец одной эпохи ("старой") и начало другой эпохи ("новой", более передовой). Такой подход присущ марксистской и либеральной историографии. Государственно-политическая история, по сути, история есть история событийная. "Событийная история, - пишет П. Шоню, - слишком быстротечна, чтобы быть значительной", - хотя она и не может быть проигнорирована, поскольку "она пишется человеческими жизнями". "Эта драматическая история, выступает как история государства и история государств. Она проявляется первой, поскольку лучше известна. Долгое время ее будут путать с историей вообще. Она дает свои опорные точки, свои привычные рамки". [Шоню Пьер. Цивилизация классической Европы. Москва-Екатеринбург. 2008. С. 15.]
Но история государства и государств сталкивается с целым рядом трудностей. Например, она испытывает трудности при объяснении ХVIII века, - века Просвещения, когда "внешне ничто не выходит за рамки порядка, правил, ограничений.
Классическая Европа умножает параметры, чтобы лучше приводить в движение переменные: все в порядке, аристотелева вселенная рушится. Несколько десятков человек несут за это ответственность [Имеются в виду, конечно, просветители, прежде всего, объединившиеся вокруг издания "Энциклопедии" - Дидро, Д`Аламбер, Гельвеций, Гольбах, а также Вольтер, Монтескье, Ж-Ж Руссо и др. - В. Ш.], несколько сотен - хорошо сознают последствия. Восемнадцатый век в значительной степени есть медленно диффундирующее сознание перелома. Эти соображения объясняют историографическую двусмысленность, которой отмечен подход к классической Европе... Историки философии, науки, литературы, историки-географы сельской реальности... - пленники мистифицирующих рамок Старого порядка - предлагают противоречивые версии ХVIII века. Эти версии взывают к преодолению, побуждают к действию, требуют плана. Фернан Бродель первым предложил проблему этажей истории, истории, которая упорядочивает свое содержание сообразно с мерой длительности." [Там же]
Отметим, что идея "истории больших длительностей" возникла в исторической школе "Анналов", основателями которой были М. Блок и Л. Февр. Это была группа историков, объединившихся вокруг журнала "Анналы". [``Анналы. История, социальные науки`` (``Annales. Histoire, Sciences Sociales), - современное название (с 1994) одного из наиболее влиятельных исторических журналов (выходит в издательстве Armand Colin). Первый номер журнала вышел в Страсбурге 15 января 1929, его основателями и первыми редакторами были М. Блок и Л. Февр. До 1938 журнал носил название ``Анналы экономической и социальной истории``. В 1939-41 - ``Анналы социальной истории``. Во время немецкой оккупации Франции выходил нерегулярно как ``Сборники по социальной истории`` под редакцией Л. Февра (М. Блок не участвовал в редактировании, хотя продолжал печататься под псевдонимом М. Фужер). В 1945-93 журнал назывался ``Анналы. Экономики, общества, цивилизации``. В 1956-69 редактором журнала был Ф. Бродель. В послевоенные годы направление, представленное ``Анналами``, стало влиятельным направлением области истории и социальных наук не только во Франции, но и во всем мире. Базовым научным и учебным учреждением направления является Школа высших исследований в области социальных наук.] Наибольший вклад в разработку методологии истории больших длительностей внес Фернан Бродель - представитель второго поколения школы "Анналов. Эта методология нашла применение в его многочисленных фундаментальных работах.
Согласно методологии "истории больших длительностей" наибольшее значение для исторической эволюции имеет не то, что бросается в глаза - политические революции, перевороты, крупные реформы и т. п, - а большая совокупность относительно мелких, порой едва заметных изменений, которые растянуты во времени, занимают длительный период исторического времени. Потому они теоретически уловимы только в том случае, если историк изначально принимает во внимание большой промежуток исторического времени - "большую длительность", - измеряемую как минимум несколькими десятилетиями, часто столетиями, порой - тысячелетиями.
Пьер Шоню разделяет методологию больших длительностей. Кроме того, он принимает еще один тезис школы "Анналов": исторические трансформации, как правило, захватывают не одну страну, а группу стран, имеющих между собой достаточно тесные связи, т. е. представляющие одну цивилизацию. Именно поэтому его не устраивает "история государства и государств". По его мнению, цивилизация Европы (к Европе он относит "старую Европу"), как целостного образования, т. е единой цивилизации, постепенно, на протяжении нескольких десятилетий переходила к своей классической форме, а затем столь же медленно и постепенно - от классической формы к индустриальному обществу. При этом многие черты классической формы сохранились и в последующие периоды - в индустриальном и постиндустриальном европейском обществе.
Для Шоню "медленные, едва заметные изменения", решающим образом, определяющие историческую эволюцию - интеллектуальная сфера, сфера науки и искусства, эстетики и этики, а также демографический фактор. Поэтому переход к классической Европе он датирует двумя десятилетиями 1620 - 1640 гг., период постепенного угасания цивилизации классической Европы, начало постепенного перехода к эпохе индустриализации - 1750 - 1760 гг. Это объясняется тем, что именно от 1620-х - 1640-х годов ведет свое начало "великая интеллектуальная революция", связанная с именами Ф. Бэкона, Р. Декарта, Б. Спинозы, Дж. Локка и др. Энциклопедисты же ХVIII в. есть выражение "глубокой солидарности" с идеями века ХVII - солидарности в плане эстетическом, солидарности в плане философском, солидарности в плане политическом.
Дерзость энциклопедистов в плане политическом была прежде всего вербальной". (Там же с. 9.). Но это по мнению Шоню не недостаток, а достоинство, поскольку, как отмечалось, он считает, что не событие, - революция и др. - а изменения в интеллектульной сфере являются главной движущей силой исторических трансформаций.
Именно в этот период появляется слово "Европа", постепенно вытесняя прежнее выражение "Христианский мир". Последнее к 1760 г. уже воспринимается как анахронизм. Происходит смещение интеллектуального центра с Юга, т. е. с городов Северной Италии, на Север - в Голландию, северную Германию, Данию. Одновременно именно здесь происходит демографический взрыв, а Юг постепенно обезлюдивается. Экономика Юга, основанная на средиземноморской торговле, падает, экономика Севера, постепенно все более основывающаяся на научно-технических достижениях, - постепенно растет.
Все эти и другие важнейшие процессы, по мнению Шоню, ускользают от внимания исследователя, если за рубеж, отделяющий "старый порядок" от нового принимается событие - французская революция 1789 - 1793 гг.
Подход Шоню важен для нас прежде всего как еще одно убедительное доказательство (наряду с работами Ф. Броделя и других авторов) плодотворности методологии больших длительностей. Важно и то, что Шоню показывает, что целостность Европы как цивилизации и классическая форма этой цивилизации складываются довольно поздно, - только начиная с 1620 -1640 гг. Только с этого времени начинает входить в оборот само слово "Европа" и становится общеупотребительным только к 1760-м годам. При этом в него вкладывается не столько географический, сколько культурный и цивилизационный смысл, фиксируются отличия европейской цивилизации от иных цивилизаций прошлого и современности.
Как ясно из предыдущего изложения, локально-цивилизационный подход принимает методологию больших длительностей, поскольку цивилизация во временном аспекте, собственно, и есть длительная временная протяженность. Принимается отчасти также и идея этажей, или точнее идея ярусности: история есть процесс протекающий на многих ярусах - от поверхностного (как правило, событийного), легко наблюдаемого, до глубинного, обнаружение которого требует больших теоретических и интеллектуально-методологических усилий. Именно ГЛУБИННЫЕ слои являются наиболее значимыми, определяющими основные черты характера цивилизации, именно они сохраняются на протяжении длительного исторического времени, и именно они определяют характер ответов, которые дает цивилизация на вызовы изменчивого исторического времени.
Однако вряд ли можно согласиться с Шоню, что таким глубинным, определяющим слоем является интеллектуальная сфера, сфера науки и искусства, сфера теоретической этики и эстетики. Конечно, эта сфера во многом определяет особенности той или иной цивилизации. Однако, она не намного более устойчива, чем формы государственно-политического устройства. Она может меняться достаточно быстро на протяжении короткого времени. Не случайно, у Шоню период классической европейской цивилизации ограничен, хотя и достаточно большим, но в масштабах всемирной истории все же, весьма коротким отрезком исторического времени - ста двадцатью - ста сорока годами.
Гораздо более устойчивой, сохраняющей основные черты на протяжении очень большого периода времени, является то, что характеризуется как "МИР ПОВСЕДНЕВНОСТИ".
Понятие мира повседневности было разработано последователями немецкого философа Э. Гуссерля (А. Шюц и др.) как развитие понятия философии Гуссерля "жизненный мир". Мир повседневности отчасти совпадает со сферой быта, которой стало в последнее время уделяться внимание в работах ряда отечественных историков. Но мир повседневности гораздо шире сферы быта - это всё, что касается повседневной жизни людей, это то, в рамках чего протекает эта повседневная жизнь. Это повседневные хлопоты и заботы, это особенности организации труда, устройства жилища, особенности социальных ролей мужчины и женщины, особенности межличностного общения (коллективизм, индивидуализм или что-то третье) - в конечном итоге, - это образ жизни и мысли, складывающийся под влиянием, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, природно-климатических условий той географической территории, на которой существует и эволюционирует данная цивилизация.
Важно подчеркнуть, что поскольку природно-климатические условия, как правило, остаются в целом неизменными в течение столетий и тысячелетий, то именно они являются своеобразным "ГАРАНТОМ" УСТОЙЧИВОСТИ основных особенностей данной цивилизации, гарантом устойчивости ее культурно-генетического кода. Причиной этого является тот факт, что мир повседневности, о котором мы речь, более чем какая-либо другая сфера общественной жизни, тесно и самым непосредственным образом связан с природно-климатическими условиями, во многом определяется ими. Меняются политические и экономические системы, меняются формы государства, достаточно быстро изменяется высокая (небытовая) культура и наука, а мир повседневности, в той части, в которой он связан с природно-климатическими условиями территории, на которой существует цивилизация, остается относительно неизменным.
ВТОРЫМ ФАКТОРОМ длительного действия, наряду с природно-климатическим, является фактор религиозный. Говоря о религиозном факторе как факторе цивилизационной идентичности, надо отметить его принципиальное отличие от политической идеологии. Попытки сплотить страну на основе общей идеологии, хорошо известны, - как в древней, так и в новейшей истории. Однако все они, в конечном счете, оказались неудачными. Дело в том, что политическая идеология, сколько бы мощным ни был аппарат идеологического воздействия, затрагивает только поверхностный слой сознания. Не случайно, один и тот же человек в течение жизни может в разные периоды быть сторонником самых разных идеологий. Так, во время "перестройки" 1987 - 1991 гг. недавние убежденные коммунисты легко трансформировались в либералов - и не только по конъюнктурным соображениям: большинство этих людей ничего не выиграло от смены своих политических убеждений. Некоторые эволюционировали в сторону национализма, в том числе, в его крайних проявлениях.
Цивилизация, основанная на политической идеологии, - хрупкая цивилизация. Идеология становится прочной основой самоидентификации личности и общества, если она превращает в особый род религиозной веры.
В отличие от идеологии, вера, (не только религиозная) затрагивает гораздо более глубокие слои сознания, а часто захватывает и подсознание. Религиозная вера может сохраняться на подсознательном уровне, даже и тогда, когда явная религиозность исчезает, внешне себя никак не проявляет. Особенно устойчивы этические принципы той религиозной системы, которая традиционна для данного сообщества. Эта устойчивость объясняется тем, что эти принципы передаются от поколения к поколению на уровне МИРА ПОВСЕДНЕВНОСТИ, т. е. через общение молодого поколения со старшим в СЕМЬЕ, С ЛЮДЬМИ ИЗ БЛИЗКОГО КРУГА в детстве и юности.
По мере исторической эволюции данные принципы часто становятся светскими по форме, но остаются религиозными по сути. Иначе говоря, их содержание генетически связанно с определенной религией, как правило, с религией предков, т.е. существующей в данном сообществе длительное время, и основываются на вере, которая может терять свой религиозный характер, но оставаться некоторой незыблемой убежденностью, воспринимаемой как самоочевидность.
Так, если говорить об истории США, легко заметить, что большинство авторов крупных работ по истории Америки, об американской идентичности, цивилизации в США, отмечают, что современные американцы как правило, далеки от религии БАСП - белых анголосаксов протестантов, основателей США. Но не разделять этических принципов, - того, что принято называть "американской верой", ведущей свое начало от БАСП, - значит, - не быть американцем.
Еще раз отмечу, что концепция локальных цивилизаций, правомерна при условии, если НЕ превращается в набор утверждений об исключительности, якобы характерной для отдельной цивилизации и резко выделяющей ее из общего ряда стран. Тезис о мнимой экзотичности той или иной цивилизации (например, российской) может быть истолкован двояко - либо в горделиво-заносчивом, либо в самоуничижительном смысле. Однако, и в том и в другом случае он одинаково опасен, поэтому должен быть заранее выведен за рамки исследования.
Смысл и назначение локально-цивилизационного подхода следует усматривать в выявлении универсальных черт, отличающих одну цивилизацию от других, но не по линии "лучше - хуже", "выше или ниже", а по линии обнаружения характерных особенностей и сопоставления с другими обществами. Образцы такого подхода к изучению соответствующих стран можно найти в работах современных зарубежных исследователей. Впрочем, и отечественная традиция изучения России в ее универсально-цивилизационных чертах, представленная в прошлом такими именами как Н. Данилевский, Н. Бердяев, С. Булгаков, Г. Федотов, С. Франк и другие, сегодня активно возрождается.