5. 1. Монархия в России.
5. 2. Политический терроризм в России во второй половине ХIХ – начале ХХ века. Интеллигенция в России.
5. 3. Что такое либерализм и насколько характерны либеральные идеи для России? Неолиберализм.
5. 4. Консерватизм в России. Консерватизм и образование.5. 5. Политическая система и идеология советского периода.
5. 6. Так называемый «русский фашизм».
Примечания к гл. 5.
5. 1. Монархия в России.
В России длительное время существовала абсолютная монархия («монархия» в переводе с греческого – «единоначалие»), которая по сложившейся традиции называлась самодержавием. Термин «самодержавие» (происходит от греч. «автократия») в первом приближении можно считать синонимом термина «абсолютная монархия».
Под именем абсолютной монархии, самодержавия, – понимается такая форма государственного устройства, при которой вся государственная власть полностью сосредоточивается в руках одного человека: князя, короля, царя, императора. Законодательство, управление, суд своими источниками сходятся все в этом центре. Никакой конкурирующей власти в государстве не может быть, – все существующие власти производны от власти монарха.
Совершенно ошибочным является нередко встречающееся отождествление абсолютной монархии (самодержавия) и диктатуры, подобной той, которая имела место странах Европы (Гитлер –Германии, Франко – в Испании, Муссолини - в Италии, Салазар – в Португалии, и Латинской Америки (Пиночет – в Чили). Не требуется специальных доказательств того, что абсолютная монархия (в свое время характерная практически для всех стран Европы) не претендовала и не могла претендовать на тотальный контроль над всеми проявлениями жизни индивида.
А именно осуществляемый властью тотальный контроль всех сторон жизни личности и охват таким контролем всего населения являются классическими признаками диктатуры.
Диктаторские режимы ХХ века, продемонстрировали столь высокую степень подчинения индивидов государственной властью, какая была не только неведома монархиям прошлого, но в эпоху классических монархий едва ли представлялась вообще возможной.С современной точки зрения, ограниченная (конституционная) монархия рассматривается как государственное устройство, вполне отвечающее принципам демократического общества.
Восстановление конституционной монархии, например, в Испании (1975) знаменовало собой окончательное преодоление тоталитарного наследия диктатора Франко и его последователей. В связи с этим, замечу, что восстановление монархии в России (в конституционной форме) было бы, вероятно, желательным, но вряд ли оно реально. Скорее всего, Россия, подобно Франции, навсегда, или, по меньшей мере, на обозримое будущее распрощалась с монархической формой государственного устройства. В этой ситуации для нас важным является не впадать в две одинаково ошибочные и опасные крайности: уметь воздерживаться от того, чтобы сваливать на царей все мыслимые и немыслимые прегрешения или, напротив, – впадать в неумеренный восторг при всяком упоминании о династии и царизме. Разумеется, в рамках одного краткого параграфа невозможно проследить всю историю самодержавия в России. Поэтому мы и не ставим такой задачи. Задача данного параграфа – выделить и коротко охарактеризовать позитивные функции самодержавия, на некоторых примерах периода династии Романовых. Это важно в том отношении, что в наши дни существуют две полярные точки зрения. Первая из них состоит в чрезмерно восторженной оценке царской (дореволюционной) России; вторая, напротив, отрицает за самодержавным периодом всякое положительное значение для истории России, соответственно и личности российских царей окрашиваются сторонниками этой точки зрения в мрачные тона. На наш взгляд обе крайности – ошибочны. Самодержавие было важным позитивным фактором развития России на определенном отрезке ее истории, хотя и не было лишено и существенных недостатков.«Нельзя не признать, что абсолютизм может быть реакционным и прогрессивным, либеральным и антилиберальным, – отмечал известный отечественный исследователь В.В. Леонтович (работавший в эмиграции). – Если бы это было не так, либеральные реформы 60-х годов, проведенные Александром II, который был тоже абсолютным монархом, не получили бы того определения, которое общепризнано: все согласны с тем, что его реформы были именно либеральными». [1].
Поэтому при оценке российского самодержавия необходимо учесть характер каждого отдельного царствования, а также всех мероприятий, которые в период данного царствования были реализованы. Так, время правления Александра II, несомненно, отмечено в целом либеральной направленностью. Освобождение крестьян от крепостной зависимости и последующие реформы были либеральными по своему существу. В день, когда император был убит взрывом бомбы политических террористов (1 марта 1881 года), он должен был подписать проект документа, получившего название «конституции Лорис-Меликова». Этот документ предусматривал введение элементов представительной власти. Немало либеральных тенденций наблюдалось в мероприятиях Александра I (1801 – 1825) и Екатерины II (1762 – 1795), в то время как правление Николая I (1825 – 1855) и Александра III (1881 – 1894) были в основном антилиберальными. Николай Второй (1894 – 1917) шел на либеральные реформы вынужденно, под давлением общественности.
Очевидно, что абсолютная монархия в России, как и во многих других странах, была оправдана для определенного и достаточно длительного исторического отрезка. Ее оправданность для определенного периода истории не исключает, разумеется, того, что самодержавию во все времена были присущи многие недостатки. Речь идет, прежде всего, о недостатках, органически присущих этой форме правления, а не только о тех, которые обуславливаются некоторыми временными, преходящими несовершенствами. Исчерпанность самодержавного принципа все более отчетливо обнаруживалась на протяжении почти всего XIX века. Предчувствие падения монархии в России и связанных с ним трагических последствий проявилось в ряде произведений русской культуры еще в первой половине века. Такое предчувствие выражено, например, в поистине пророческих строках Лермонтова:
«Настанет год, России черный год,Когда царей корона упадет…Забудет чернь к ним прежнюю любовь,И пища многих будет смерть и кровь;
И станет глад сей бедный край терзать;И зарево окрасит волны рек….В тот день явится мощный человек<…>.»
М.Ю. Лермонтов.
1831К концу XIX – началу ХХ веков практически вся образованная и политически активная часть российского общества была убеждена в необходимости замены самодержавия на конституционные формы правления. При этом представления многих либеральных интеллигентов, выступавших против самодержавия, о политике в целом, о государственном устройстве, об особенностях России и о многом другом, без чего невозможна государственная мудрость, оставались во многих случаях наивными и оторванными от действительности. Подробней об этом мы будем говорить в дальнейшем.Причины установления и длительного существования в России абсолютной монархии сложны и разнообразны.
Известный философ Н.О. Лосский по этому поводу писал: «Одна из причин, почему в России выработалась абсолютная монархия, иногда граничившая с деспотизмом, заключается в том, что трудно управлять народом с анархическими наклонностями. Такой народ предъявляет чрезмерные требования государству». [2] То, что здесь имеется в виду под «анархическими наклонностями» составляет одну из сторон той черты российского характера, которая может быть охарактеризована как «стремление к безграничной воле и безмерность». Безграничность российской природы, особенности российского ландшафта и ряд других факторов, видимо, действительно порождают эту черту, или, по меньшей мере, способствуют ее формированию. Представления российского человека о свободе еще и сегодня во многом отличаются от соответствующих представлений человека Запада. Характерно-российское понятие воли принципиально не признает никаких ограничений – ни со стороны других людей, ни со стороны закона. Напротив, вызванная ограниченностью пространства стесненность жизни в Западной Европе, способствуют выработке определенных правил, обязательных для всех и служащих упорядочению общественной жизни. Это стремление к упорядоченности не нуждается в том, чтобы быть предписанным или навязанным «сверху». Оно рождается стихийно в массе рядовых жителей и тружеников западноевропейского общества. Ни в коем случае не стремясь к умалению России, надо, тем не менее, решительно признать, что в нашей стране дело обстоит едва ли не противоположным образом.
В России (впрочем, как и в большинстве стран постсоветского пространства) в отсутствии жесткой централизованной власти стихийно рождается не стремление к упорядоченности и закону, а то, что строго противоположно упорядоченности и закону, – разнузданность, злоупотребление властью, попрание достоинства других людей, произвол, обскурантизм и нигилизм. Все это находит свое яркое проявление даже в наши дни, в эпоху всеобщей грамотности, развития городов, средств массовой информации. Что же говорить о прошлых эпохах, когда подавляющее большинство населения было безграмотным, проживало в населенных пунктах, редко разбросанных по безграничному пространству, связь и средства коммуникации были едва развиты.
Обширность территории России и сравнительно неплотная ее заселенность крайне затрудняли распространение просвещения и культуры – а именно они способны радикально противостоять варварству и обскурантизму. Только культура в состоянии сформировать навыки дисциплины в стране, природно-географические особенности которой не способствуют стихийному складыванию таких навыков. Хотя к концу XIX века Россия все более переставала быть похожей на «ледяную пустыню, по которой бродит лихой человек» и эти слова К. Победоносцева все более утрачивали свою актуальность применительно к городам и ряду регионов, но в стране еще сохранялось немало того, что еще было совершенно не затронуто цивилизацией. Разумеется, еще более характерно такое положение для более ранних периодов истории.
Стихийно рождающееся стремление к безграничной воле, к ничем не ограниченному произволу, огромные пространства, не имеющие четких природных рубежей, – это факторы отнюдь не способствующие выработке навыков дисциплины, привычки строго следовать определенным правилам общественной жизни. В этих условиях для поддержания элементарного порядка, для предотвращения хаоса и развала, разгула преступности, Россия нуждалась в сильной, централизованной государственной власти, не допускающей самой возможности оспаривания ее решений, – власти, освященной божественным авторитетом. Такова, очевидно, одна из причин установления и длительного существования самодержавия в России. Другая причина связана с тем, что в традициях российского мышления весьма длительный период всякая государственная власть связывалась с самодержавным принципом. Такое положение было характерно не только для России. В эпоху расцвета западноевропейского абсолютизма подавляющее большинство населения Западной Европы не мыслило верховную власть иначе как власть абсолютную, как власть монарха. В России эта ментальная традиция сохранилась дольше, чем в Европе. Характерно, что в то время как западноевропейские просветители активно разрабатывали антиабсолютистские, республиканские идеи, и эти идеи все более проникали в широкие массы населения Западной Европы, в России даже восстания против существующей власти все еще проходили под знаменем монархии. Предводитель крупнейшего народного восстания Е. Пугачев хорошо понимал необходимость оправдания своих претензий на власть монархически-самодержавным принципом: только опора на этот принцип могла придать его претензиям законный характер в глазах народа.
Отождествление верховной власти с властью самодержавно-монархической, хотя и подвергалось все большему сомнению, сохранялось в сознании значительной части российского населения вплоть до 1917 года.С учетом отмеченных факторов, вполне естественно, что важнейшей функцией самодержавия была функция упорядочения общественной жизни, поддержания общественного порядка и законности. Для ее реализации сложился соответствующий бюрократический аппарат, состоящий из государственных чиновников.
Громоздкость и неэффективность государственно-бюрократического аппарата царизма, продажность чиновников и другие недостатки сделали его излюбленной мишенью для критики со стороны интеллигенции. Особенно интенсивно эта критика развивалась в XIX – начале ХХ века. Однако примечательно то, что некоторые из яростных критиков царизма, пережив печальный опыт Временного правительства и находясь впоследствии в эмиграции, вынуждены были частично признать несправедливость своих нападок. П.Б. Струве, живя в эмиграции, отмечал, что аппарат царизма был «технически удовлетворителен», а недостатки режима коренились не в порядках и учреждениях, а «в нравах народа и всей общественной среды, которые отчасти в известных границах даже сдерживались именно порядками и учреждениями» [3]. Вл. Набоков (отец известного писателя, один из функционеров Временного правительства) до революции жестко критиковал царизм. Впоследствии же, находясь в эмиграции, писал, что до февральской революции в России «был еще не расшатанный административный аппарат, не первоклассный, далеко не безукоризненный, но как общее правило, дисциплинированный и работоспособный, была техническая организация и централизация власти». [4]
Недостатки административно-бюрократического аппарата царской России подверглись критике и осмеянию в русской классической литературе, прежде всего, в творчестве М. Е. Салтыкова-Щедрина и Н. В. Гоголя. Однако совершенно неверно трактовать сатирическое высмеивание царских чиновников в произведениях этих писателей как призыв к свержению самодержавия. Их сатира была направлена на нравственные пороки лиц, находившихся на различных ступенях государственного управления.
«Гоголь был убежденным консерватором, монархистом, никогда не ставившим вопрос об изменении социального строя, не мечтавшем о социальных потрясениях <…>, – пишут современные специалисты по творчеству Гоголя. – Русский монарх для писателя – «помазанник Божий», воплощение мощи государства и высший моральный авторитет. Он способен покарать любое социальное зло… Писатель критикует «плохих» чиновников, не выполняющих обязанности, возложенные на них царем, не понимающих своего долга перед отечеством. У него не было сомнений в том, что любой чиновник, имеющий «полное познание его должности», не выступающий «из пределов и границ, указанных законом», необходим для управления огромной страной. Бюрократия, по Гоголю, – благо для России, если она понимает значение занимаемого «важного места», не поражена корыстью и злоупотреблениями». [5]Не менее важной, чем фигура чиновника, для реализации самодержавным устройством своих общественных функций была фигура помещика. Самодержавная власть опиралась, разумеется, прежде всего, на помещика. Помещик же (наряду с сельским священником и учителем, там, где он был) оказывался проводником законности и просвещения в крестьянские массы. Поэтому от нравственных качеств помещика зависело очень многое.
Это отчетливо понимал, тот же Н. В. Гоголь, неоднократно призывавший дворян к добросовестному выполнению своих обязанностей. Так, в письме к одному из своих знакомых помещиков он дает целую программу деятельности и поведения, которая, по мнению писателя, соответствовала бы их общественной миссии.
Приведем небольшой отрывок из этой программы.«…Будь патриархом, сам начинателем всего и передовым во всех делах. Заведи, чтобы при начале всякого общего дела, как-то: посева, покосов и уборки хлеба – был пир на всю деревню, чтобы в эти дни был общий стол для всех мужиков на твоем дворе, как бы в день самого Светлого Воскресения, и обедал ты сам вместе с ними, и вместе с ними вышел бы на работу, и в работе был бы передовым, подстрекая всех работать молодцами… Когда же наступит осень и кончатся полевые работы, воспразднуй таким же образом и еще большим пиршеством окончание работ, в сопровожденье торжественного и благодарственного молебна. Мужика не бей. Съездить его в рожу еще не большое искусство… Но умей пронять его хорошенько словом; ты же на меткие слова мастер. Ругни его при всем народе, но так, чтобы тут же обсмеял его весь народ; это будет для него в несколько раз полезней всяких подзатыльников и зуботычин… Выкопай слово еще похуже, словом – назови всем, чем только не хочет быть русский человек. В комнате не засиживайся, но появляйся чаще на крестьянских работах. И, где ни появляйся, появляйся так, чтобы от твоего прихода глядели все живей и веселей, изворачиваясь молодцом и щеголем в работе. Поддай и от себя силы словами: "Прихватим-ка разом, ребята, все вместе!" Возьми сам в руки топор или косу; это будет тебе в добро и полезней для твоего здоровья всяких Мариенбадов (т.е. заграничных курортов – В. Ш.), медицинских муционов и вялых прогулок». [6]
Николай Васильевич Гоголь (1809 – 1952) Портрет Гоголя работы Фёдора Моллера
Дом Талызина на Никитском бульваре в Москве, в котором прошли последние годы жизни Н. В. Гоголя. Ныне – музей-квартира Гоголя.
Личность Гоголя всегда привлекала исследователей его жизни и творчества особой таинственностью. С одной стороны он являл собой классический тип писателя-сатирика, обличителя пороков, общественных и человеческих, блестящего юмориста, с другой — начинателя в русской литературе святоотеческой традиции, религиозного мыслителя и публициста и даже автора молитв. Последнее его качество нашло отражение в работах исследователя творчество и личности Гоголя профессора В. А. Воропаева, который убеждён, что Гоголь был православным христианином, и его православие было не номинальным, а действенным, полагая, что без этого невозможно что-либо понять из его жизни и творчестваГоголь получил начатки веры в кругу семьи. В письме к матери от 2 октября 1833 года из Петербурга Николай Гоголь вспоминал следующее: «Я просил вас рассказать мне о страшном суде, и вы мне ребёнку так хорошо, так понятно, так трогательно рассказали о тех благах, которые ожидают людей за добродетельную жизнь, и так разительно, так страшно описали вечные муки грешных, что это потрясло и разбудило во мне всю чувствительность. Это заронило и произвело впоследствии во мне самые высокие мысли»С духовной точки зрения, раннее творчество Гоголя содержит не просто собрание юмористических рассказов, а обширное религиозное поучение, в котором происходит борьба добра со злом и добро неизменно побеждает, а грешники наказываются. Глубокий подтекст содержит и главное произведение Гоголя — поэма «Мёртвые души», духовный смысл замысла которого раскрыт в предсмертной записи писателя: «Будьте не мёртвые, а живые души. Нет другой двери, кроме указанной Иисусом Христом…»По мнению В. А. Воропаева, сатира в таких произведениях, как «Ревизор» и «Мёртвые души» — это лишь их верхний и неглубокий пласт. Главную идею «Ревизора» Гоголь передал в пьесе под названием «Развязка „Ревизора“», где есть такие слова: «… страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба». В этом, по мнению Воропаева, заключена главная идея произведения: бояться нужно не Хлестакова и не ревизора из Петербурга, а «Того, кто ждет нас у дверей гроба»; это идея духовного возмездия, а настоящий ревизор — наша совесть. Википедия.
Надо отметить, что Гоголь был убежденным патриотом России. Об этом особенно ярко свидетельствует его повесть «Тарас Бульба» и слова ее главного героя, которые известны (должны быть известны) каждому, кто еще в средней школе изучал русскую классическую литературу.
«Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..А уже огонь подымался над костром, захватывал его ноги и разостлался пламенем по дереву... Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу!» Н. В. Гоголь. «Тарас Бульба».
Однако вернемся к советам Гоголя, обращенным к помещикам. Разумеется, далеко не все помещики изъявляли готовность следовать советам Гоголя. Среди представителей помещичьего сословия встречались самые разные люди. Некоторые из них «прославились» крайне жестоким обращением с крестьянами, например, известная Салтыкова, прозванная в народе «Салтычихой». Однако были среди них и те, кто стремился к установлению отношений взаимного уважения между барином и крестьянами, прилагал немало усилий для просвещения крестьян и создания для них нормальных условий труда и быта. К числу таких людей можно отнести, например, А. С. Хомякова, известного представителя славянофильского направления русской мысли.Что касается жестокого отношения к крестьянам, то показательными могут быть слова американского историка Р. Пайпса, – тем более что он в равной мере крайне негативно оценивал как Россию Советскую, (СССР в целом) так и Россию дореволюционную.
«Особенно важно избавиться от заблуждений, связанных с так называемой жестокостью помещиков по отношению к крепостным, – писал Пайпс. Иностранные путешественники, побывавшие в России, почти никогда не упоминают о телесных наказаниях – в отличие от рабовладельческих плантаций Америки… (рабство в США было отменено в том же году, в котором в Российской империи произошла отмена крепостного права – 1861 – В. Ш.) Отдельные проявления жестокости никак не опровергают нашего утверждения. Тут никак не обойтись одним одиозным примером Салтычихи, увековеченной историками помещицы-садистки, которая в свободное время пытала крепостных и замучила десятки дворовых насмерть. Она говорит нам о царской России примерно столько же, сколько Джек Потрошитель о викторианском Лондоне (выделено мною – В. Ш.). Там же, где имеются кое-какие статистические данные (о царской России – В. Ш.), они свидетельствуют об умеренности в применении дисциплинарных мер». [7]. Вернемся, однако, к Хомякову. Это тем более важно, что славянофильство и в отечественной, и в зарубежной мысли нередко продолжает трактоваться крайне искаженно.
В основе общественно-политической концепции А. Хомякова лежат две взаимосвязанные идеи: идея классового мира и идея истори¬ческой преемственности. Обе они тесно связаны со всеми другими ча¬стями системы философских взглядов и прямо вытекают из характера мировоззрения мыслителя.А. Хомяков хорошо понимал, что общество только тогда способно решать политические и социально-экономические проблемы, когда в нем сохраняется хотя бы минимум общественного согласия и взаимо¬понимания. Вместе с тем, не менее ясными представлялись ему опасные последствия замалчивания проблем или попытка решать их в пользу одних классов общества за счет других. Характерен в этом отношении его подход к проблеме крепостного права. А. Хомяков считал крепостное право ужасной общественной язвой и был горячим сторонником его отмены. Он даже отказывался называть его правом, говоря о нем как о «наглом поругании всяческих прав». С его точки зрения крепостная за-висимость представляла собой один из главных тормозов на пути про¬грессивного развития России. Кроме того, он считал, что сохранение крепостных отношений является причиной социальной напряженности и не дает использовать весь духовный и творческий потенциал, заклю¬ченный в народе.Выступая за отмену крепостного права, А. Хомяков, однако, не принадлежал к числу тех, кто требовал сделать это немед¬ленно и революционным путем. Не считал он возможным и такое реше¬ние вопроса, в результате которого из бывших помещиков образовался бы новый обездоленный или неимущий класс. Это было тем более акту¬ально, что революционно-радикальный подход, распространенный в среде части интеллигентов, даже не рассматривал всех отрицательных последствий предлагаемого ими же самими решения проблемы.
Алексей Степанович Хомяков (1804 -1860). Автопортрет.В связи со сказанным следует отметить, что попытки рассмотреть мировоззрение А. Хомякова с точки зрения его отношения к социализ¬му или капитализму заведомо бесперспективны по двум причинам. Во-первых, категории социализма и капитализма принципиально чужды всему строю мышления А. Хомякова. Его социально-политическая мысль движется и развивается через понятия «консерватизм — либерализм», «индивидуализм — солидаризм (общинность)», «радикализм — умерен¬ность» и т.д. Мыс-литель далек от того, чтобы принять некое общественное состояние за абсолютную норму и сравнивать с нею существующий или будущий порядок, что предохраняет его от всякого про¬жектерства. Политическая философия Хомякова настраивает на решение конкретных проблем, на не¬большие, но реальные шаги по улучшению существующих обществен¬ных институтов. В деятельности самого А. Хомякова это проявилось, на¬пример, в выработке рекомендаций о путях отмены крепостного права. Он активно занимался разработкой различных аспектов реформы, на¬правляя свои соображения в подготовительную комиссию (1860 г.).Вопрос о частной собственности, поставленный в общем виде, нигде не обсуждается А. Хомяковым за его очевидной ясностью. Собствен¬ность рассматривается как неотъемлемое право личности. Актуальным в условиях тогдашней России являлся вопрос о собственности на землю. Именно поэтому мыслитель уделил ему немало внимания, разработал и перебрал несколько вариантов его решения. Признавая право соб¬ственности, А. Хомяков был озабочен тем, чтобы характер использова¬ния собственности (не только земельной) обеспечивал бы как частные интересы собственника, так и всего общества. Он был убежден в том, что индивид всегда ответствен перед обществом во всех проявлениях своей деятельности, а также и в том, как он использует собственность, находящуюся в его частном владении. Однако общество и государство имеют право и обязаны разработать и применить меры контроля, не нарушающие право собственности, но обеспечивающие общественную эффективность ее использования. Сам А. Хомяков, как владелец и собственник, проявил себя ис¬ключительно предприимчивым и энергичным хозяином (о чем мы уже говорили). Он непрестанно был озабочен нововведениями, им владел поистине «предпринимательский дух». В этом он весьма похо¬дил на уважаемое им английское новое дворянство. А. Хомяков глубоко переживал отрицательные последствия разры¬ва, образовавшегося между дворянством и народом вследствие двух¬векового господства крепостничества. Он считал закрепощение крес¬тьянства явлением, чуждым русскому духу и русской почве. Поэтому его глубоко огорчала колонизаторская установка по отношению к соб¬ственному народу, распространенная среди части помещиков и обра¬зованных людей. Корни этой установки он видел в отрыве господству¬ющего класса от интересов своей страны, в презрении к ее культуре и традициям. «Если прервана связь веры и любви, наступает раздор и борьба», — отмечал А. Хомяков. (1) Именно это и происходило между(1) Хомяков А. С. Соч. Т. 1. С. 128.теми представителями господствующего класса, кого он называл «рус¬скими европейцами», и народом. Со своей стороны, лидер славяно¬филов делал все от него зависящее, чтобы не допустить превращения разрыва в ожесточенную конфронтацию. Образцовой страной классо¬вого мира и сотрудничества была для А. Хомякова Англия.Он высоко ценил Англию прежде всего за «дух общинности», который, по мнению мыслителя, ощущается здесь буквально на каж¬дом шагу. Английская аристократия не отчуждена от общества. Она дорожит родной историей, традициями, культурой. Впрочем, то же самое можно сказать и о простом народе. Следствием этих фактов, согласно А. Хомякову, является легкость взаимопонимания людей, упорядоченность общественной жизни. Большое впечатление на него произвела двухпартийная политическая система, включающая партию тори (консерваторов) и партию вигов (либералов). Тори ассоцииру¬ются А. Хомяковым с хранителями старины, с крайней осторожно¬стью относительно нововведений, уважением к английскому духу. Виги, или либералы, во многом противоположны своим консерва¬тивным оппонентам. Они представляют собой динамическое начало, «разумную силу личностей», не позволяющую обществу погрузиться в дремотный застой. Впрочем, противоположность между торизмом и вигизмом не абсолютна: в душе каждого представителя партии либе¬ралов обязательно есть немного консерватизма. Более того, «в Анг¬лии тори — всякий старый дуб, ...всякая древняя колокольня...».А. Хомяков и его единомышленники увидели в английском консерватизме прямой аналог собственным воззрениям. Отличительной чертой такого консерватизма является умеренность. Он резко противо¬стоит всяким умозрительным проектам радикальной переделки обще¬ства. Вместе с тем он несовместим со слепым упорством в сохранении отживших форм или со стремлением в полном объеме оживить дале¬кое прошлое. К прошлому он относится с уважением при всех услови¬ях. Важным для консерватизма, как его понимал А. Хомяков, было сохранение исторической преемственности. Именно этим объясняется интерес самого А. Хомякова к прошлому России.Сохранение связей с прошлым позволяет избегнуть политичес¬ких шараханий из крайности в крайность в сегодняшней политичес¬кой практике. Поэтому А. Хомяков искал компромисса «между ста¬рым и новым». В прошлом следует искать не то, что разделяет лю-дей (такое в истории есть, и его найти нетрудно), а то, что объединяет. К таким положительным моментам в прошлом России, Хомяков от¬носил не только достижения допетровской Руси (как и большинство славянофилов), но и реформы Петра I и их последствия (с некото¬рыми оговорками). Исходя из требования умеренно-консервативной установки, при подходе к прошлому Родины мыслитель делал ак¬цент не на классовой борьбе, а на духе общинности. Возможно, он преувеличивал значение этого духа в прошлом, но присущее ему стремление утвердить его в современности и в будущем не подлежит сомнению.Мыслитель полагал, что национально-государственное целое (будь то Англия или Россия) не может обойтись без общности ценностей, свободно принимаемых большинством граждан. Он выдвигал в каче¬стве таких ценностей как общие абстрактные положения, так и ука¬зывал на формы прошлой жизни, пригодные сегодня. Это крестьянс¬кая община и рабочая артель, которые он ставил исключительно вы¬соко. В них А. Хомякова привлекал сам принцип организации, состоящий в принятии любого решения только при условии единогласия, т.е. правом «вето» обладал любой член общины или артели. Высоко ценил А. Хомяков благотворительность, отличая ее от филантропии, кото¬рая есть не более, чем «страх богатых перед бедными». В истории Анг¬лии, в прошлом России, в глубокой древности искал он опору для того, чтобы утвердить в современности сотрудничество между класса¬ми. Наконец, он один из немногих, даже среди славянофилов, заго¬ворил о «государственной силе христианства» (8), имея в виду утвержде¬ние ценностей христианского происхождения не только в личной, семейной и общественной жизни, но и в жизни государства. Он пола¬гал, что благом такого государства должна стать нравственная цен¬ность личности, независимо от ее социальных и иных характеристик. В свою очередь, личность несет ответственность перед обществом и государством. Та¬кое понимание отношения личности и общества следует характеризо¬вать как персонализм — в отличие от индивидуализма и коллективизма. Все сказанное позволяет провести параллель между взглядами Хомя¬кова и концепциями, присущими политическим течениям Запад¬ной Европы, прежде всего, - англий¬ского консерватизма (партии тори).Параллель между социально-политическими воззрениями А. Хо¬мякова и и политической философией английского консерватизма может показаться неожиданной. Это не удивительно в свете дли¬тельного господства ложных интерпретаций творчества А. Хомякова (как и других русских мыслителей). Хомяков-помещик разделял с крестьянами все трудности их жизни, их радости и заботы. Он стремился к усовершенствованию сельскохозяйственного производства, много внимания уделял организации здравоохранения в своих поместьях. Он непрестанно был озабочен хозяйственными нововведениями, им владел поистине «предпринимательский дух». В своей хозяйственной деятельности Хомяков не забывал об интересах крестьян, интересах России как единого национально-государственного целого, об интересах других людей. Трагическим свидетельством тому стала смерть этого замечательного человека, застигшая его во время эпидемии холеры в одном из поместий, куда он направился для организации помощи пострадавшим.Хомяков глубоко переживал отрицательные последствия разрыва, образовавшегося между дворянством и народом вследствие двухвекового господства крепостничества. Он считал закрепощение крестьянства явлением, чуждым русскому духу и русской почве. Хомяков считал крепостное право ужасной общественной язвой и был горячим сторонником его отмены. Он даже отказывался называть его «правом», говоря о нем как о «наглом поругании всяческих прав». С его точки зрения крепостная зависимость представляла собой один из главных тормозов на пути прогрессивного развития России. Кроме того, он считал, что сохранение крепостных отношений является причиной социальной напряженности и не дает использовать весь духовный и творческий потенциал, заключенный в народе. Поэтому его глубоко огорчала колонизаторская установка по отношению к собственному народу, распространенная среди части помещиков. Корни этой установки он видел в отрыве господствующего класса от интересов своей страны, в презрении к ее культуре и традициям. «Если прервана связь веры и любви, наступает раздор и борьба», – отмечал Хомяков. Именно это и происходит между той частью помещичьего класса, которая не понимает своего общественного предназначения, и крестьянством. Со своей стороны, лидер славянофильства делал все от него зависящее, чтобы не допустить превращения разрыва в ожесточенную конфронтацию.Легко заметить, что общим в воззрениях Гоголя и Хомякова является особое внимание к проблеме личной ответственности. Как Гоголь, так и Хомяков, исходят из того, что принадлежность к тому или иному классу, в частности, к классу помещиков, не избавляет человека от личной ответственности. Напротив, с точки зрения обоих мыслителей, положение помещика возлагает на него особую миссию, требует от него высоких нравственных качеств. Именно поэтому Гоголь в «Мертвых душах» рисует галерею отрицательных образов русских помещиков, чтобы подвергнуть осмеянию отрицательные черты и тем самым способствовать их преодолению. Произведения Гоголя – не что иное, как нравственная проповедь и обличение пороков, в их концентрированном и гротескном изображении. Поэтому гоголевское творчество нельзя рассматривать в качестве объективной картины дореформенной России.
Важная роль принадлежала самодержавной власти и во внедрении в российскую жизнь законности и правопорядка. В этом смысле особенно показательны периоды правления Екатерины II, Александра I, Александра II.Екатерина многое сделала для того, чтобы укрепить гражданское правосознание своих подданных, прежде всего, дворян, направляла усилия к тому, чтобы способствовать развитию чувства гуманности, терпимости, для смягчения нравов. В своем известном «Наказе», адресованном депутатам всех сословий и классов, созванных в Москву (1767) для выработки «Нового Уложения», она подчеркивала значение гражданской свободы и законности. С точки зрения императрицы, ничего не следует запрещать законами, кроме того, что может нанести вред отдельной личности или обществу, и только закон (а не прихоть чиновника) должен определять наше поведение. В «Наказе» подчеркивалось значение веротерпимости, поскольку российские подданные принадлежат к разным религиозным конфессиям. Религиозные гонения только ожесточают, терпимость же смягчает сердца. Екатерина обосновывала взгляд на преступления как на болезнь, которую «следует лечить мерами кроткими», ужесточение же наказания отнюдь не всегда способствует борьбе с преступностью. Она подтвердила отмену смертной казни, произведенную Елизаветой, и выступила за отмену телесных наказаний, а также пыток. Наказ во многом шел вразрез с укоренившимися в российском обществе того времени достаточно суровыми нравами и представлениями. Тем более велико было его значение для их преодоления. В царствование Александра I под руководством известного государственного деятеля того периода Сперанского был разработан «Свод законов Российской империи» - уникальный в рассматриваемое историческое время правовой документ. По своей систематичности и точности формулировок «Свод» можно поставить в один ряд лучшими европейскими кодексами права того времени. Правление Александра II отмечено законом об освобождении крестьян и целым рядом последующих реформ – военной, земской, судебной и др. В соответствии с последней в России был введен суд присяжных, считающийся в то время самой демократической формой судопроизводства. Таким образом, есть основания еще раз подчеркнуть, что абсолютная монархия (самодержавие) в России на определенном этапе исторического развития выполняла позитивную функцию в аспекте упорядочения общественных отношений, управления обществом (посредством достаточно стройного бюрократического аппарата), в аспекте внедрения правовых форм регуляции общественной жизни. Разумеется, об этой функции следует напомнить не в целях оправдания самодержавных порядков, а исключительно, исходя из важности знания исторической правды. Вторая достаточно очевидная позитивная функция самодержавия состояла в том, что монархия (и соответственно царское правительство) длительное время являлась по существу единственным проводником и организатором просвещения в России. Не будет преувеличением утверждать, что едва ли не вся система просвещения и образования в Российской империи создана царями. На значение просветительской миссии самодержавия обратил внимание Пушкин. «Со времени восшествия на престол дома Романовых, – говорит Пушкин в "Записке о народном воспитании", – правительство у нас всегда шло впереди на поприще образования и просвещения. Народ следует за ним всегда лениво, а иногда и неохотно».
В письме к Чаадаеву Пушкин замечает: «Следовало бы добавить (не в качестве уступки, а ради истины), что правительство есть единственный европейский (т.е. просвещенный – В. Ш.) элемент России…» Он отмечает: «Мы обязаны монархам нашей историей, следственно и просвещением».
Надо учесть, что в приведенных выше пушкинских словах под словом «народ» подразумевается в первую очередь дворянское сословие, поскольку именно дворяне, в силу наличия свободного времени (в отличие от большинства населения) должны были заполнить университетские аудитории. Однако делали они это «всегда лениво, а иногда и неохотно». И это было действительно так – достаточно вспомнить пьесу Фонвизина «Недоросль», герой которой прославился словами: «Не хочу учиться, а хочу жениться». Дворянское сословие длительное время сопротивлялось стремлению правительства обучать дворянских детей в создаваемых учебных заведениях. Поэтому широкий поток молодых людей хлынул в науку и в университетское образование, только начиная с 50-х -60-х годов 19-го столетия, когда на арену общественной жизни вышли новые люди, которых принято именовать разночинцами.
Вероятно, именно просветительская функция монархии способствовала тому, что по своим политическим воззрениям Пушкин был убежденным монархистом. «Монархизм Пушкина, – отмечает С. Франк, – есть глубокое внутренне убеждение, основанное на историческом и политическом сознании необходимости и полезности монархии в России – свидетельство необычайной объективности поэта, сперва гонимого царским правительством, а потом всегда раздражаемого мелочной подозрительностью и враждебностью». Согласно Франку, монархия для Пушкина «единственный подлинно европейский слой русского общества, которому Россия обязана – начиная с 17 века – всем своим культурным прогрессом". [9]
Пушкин не только не разделял надежды декабристов на возможности улучшения общества посредством действий насильственного характера, но, и еще в большей степени, не одобрил бы их главной конечной цели – установление республики. А именно это предусматривала программа Пестеля. Зрелый Пушкин глубоко осознавал всю несерьезность замыслов декабристов. Об этом, в частности, свидетельствуют строки из отрывков 10-й главы «Евгения Онегина»: «Все это были разговоры, и не входила глубоко в сердца мятежная наука. Все это было только скука, безделье молодых умов, забавы взрослых шалунов». Просветительская и образовательная миссия самодержавия, которую столь высоко оценивал Пушкин, нашла свою реализацию во множестве проявлений.
Ее активным зачинателем следует считать Петра Первого. Петром была основана «Школа математических и навигацких наук» или, как ее обыкновенно называли «Навигацкая школа». По признанию многих историков Навигацкая школа явилась одним из наиболее удачных творений Петра в области образования. Из нее вышли первые русские моряки, гидрографы, геодезисты, инженеры, артиллеристы. Преподавателем в ней работал Леонтий Магницкий. Его учебник «Математика, сиречь наука числительная» стала одной из книг, возбудивших любознательность М. Ломоносова. В 1715 году высшие классы были переведены в Петербург, образовав там Морскую Академию, низшие же остались по-прежнему в Москве. Петром была также основана Хирургическая школа и приняты меры к введению широкого начального образования. Деятельность Петра в области просвещения не ограничивалась открытием новых учебных заведений. Он впервые стал широко практиковать посылку русских людей на обучение за границу и вызов иностранных специалистов и ученых в Россию, учредил первую в России регулярную газету, принял меры к созданию театра, переписывался с Лейбницем и широко общался со многими зарубежными учеными, богословами, философами. Им была учреждена Академия наук (1724). Петр поручил составить карты Азовского и Каспийского морей и направил научную экспедицию в Сибирь для изучения ее географии, природы и населения. Уже будучи тяжело больным, за три недели до смерти, он инструктирует капитана Беринга и отправляет его в далекое плавание с целью выяснения вопроса о соединении Азии с Америкой. Этим он кладет начало целой серии широкомасштабных научных экспедиций по северному морскому пути, в организации и материальной поддержке которых принимали непосредственное участие последующие российские самодержцы.
Царствование императрицы Елизаветы ознаменовалось созданием первого в России Московского Университета (1755), основанием Академии Художеств (1757), первого русского театра (1756) и первой гимназии для дворян и разночинцев в Казани (1758). Указами Екатерины Второй была создана сеть народных училищ, нижних, средних и высших, в 25 губерниях учреждены главные народные училища, при Александре Первом превращенные в гимназии. «Устав народным училищам» (1786) заложил основы всеобщего народного образования и явился одним из замечательных законодательных актов царствования Екатерины Второй. Решениями императрицы были открыты Горное училище в Екатеринбурге, медицинские школы, земледельческая школа, училище для купеческих детей в Москве. Екатерина создала в России общественную организацию нового типа – научно-просветительское общество. Им стало основанное в 1765 г. «Вольное экономическое общество».Постановлениями правительства Александра Первого основаны Дерптский (1802, ныне г. Тарту в Эстонии), Казанский (1804) и Харьковский (1804) университеты. Учрежден Педагогический институт (1804), позже (1819) преобразованный в университет. Открыт Александровский (Царскосельский) лицей (1811), в котором учился юный Пушкин. Правительство покровительствовало ученым и литературным обществам, улучшило материальное положение Академии наук и Академии художеств. За литературные и научные заслуги стали награждать орденами и денежными пособиями. Карамзин получил звание «историографа» и пенсию, давшую ему возможность спокойно работать над своей «Историей Государства Российского» Правительство оказывало материальную поддержку в публикации научных трудов.Просветительская деятельность самодержавия в эпоху Николая Первого носила противоречивый характер. С одной стороны, Николай продолжал традиции предшествовавших царствий по дальнейшему расширению системы образования и охвату ею все большего числа людей. Были основаны Киевский университет (1835), Главный педагогический институт в Петербурге (1828), Училище правоведения (1835), Технологический институт (1828) в Петербурге. С другой стороны, правительство Николая Первого приняло ряд мер по ограничению проникновения в общество, прежде всего, в российские университеты и гимназии либеральных идей. Эти меры особенно характерны для периода после 1848 года, когда во Франции вспыхнула революция. Правительство опасалось, что вызванные ей во всей Европе «брожение умов» и революционный невроз распространятся и на Россию. Учащиеся университетов и гимназий были поставлены под строгий надзор чиновников, прекращена посылка за границу молодых ученых. Философия была изгнана из учебной программы ряда университетов, на уроках географии и истории предписывалось упоминать о способах правления в других государствах «как можно короче». Сообщать о событиях за рубежом позволялось только правительственной газете «Северная пчела». В области истории запрещалось писать о народных выступлениях под предводительством Болотникова, Разина, Пугачева, о древних нравах русского народа.
Факты ограничения самодержавием образования и просвещения следует рассматривать как свидетельство исчерпания им своей просветительской и цивилизаторской миссии. Самодержавие оказывалось все менее способным, как локомотив, тянуть за собой все общество по пути просвещения. Наступала новая эпоха. Российское общество все менее нуждалось в опеке и покровительстве со стороны монархической власти. В этих условиях недостатки, органически присущие самодержавной форме правления, становились все более очевидными. Один из таких недостатков состоит в том, что самодержавная власть замыкает на себе решение всех, даже самых незначительных вопросов. Тенденция к мелочной регламентации всех сторон жизни общества из центра впервые выразилась в эпоху Николая Первого. При таком положении дел царь должен был вникать во все вопросы, во все подробности и детали разнообразных проявлений жизни. Характерна в этом отношении деятельность Петра Великого.«…Петр всю жизнь свою был учителем и командиром. Армия и флот, промышленность, школа, наука, внешний порядок и благочиние – всего коснулась его энергичная рука… Он вмешивался во все и, как настоящий нянька, руководил каждым шагом своих подданных; предписывал в домах печи ставить на фундаменте, а не прямо на пол; дымовые трубы воздвигать такой ширины, чтобы в них можно было пролезть человеку; потолки делать с глиной, а не бревенчатые; не ездить на лошадях, не взнуздав их; надгробные памятники ставить без деревянных будок. Он запрещал носить и продавать остроконечные ножи, снимать зимой шапки перед дворцом; заборов перед домами не делать, а ставить тыны, чтобы ворам несвободно было перелезать; свечи перед иконами ставить в фонарях, во избежание пожара. Регламентация подверглись ношение бороды, платья, пиры, свадьбы, погребения. На обеды и вечера предписывалось приглашать не одних мужчин, но и женщин. Указ об устройстве ассамблей в частных домах определял не только в какое время они должны созываться, но и в каком порядке рассылаться приглашения на них, что должен делать на ассамблее хозяин, как вести себя гостям. Правительство брало на себя даже заботу о спасении души, предписывая подданным посещения церквей, хождение к исповеди и причастию и строго карая за неисполнение».[10]Впрочем, такая регламентация не являлась для того времени ничем удивительным. Представление о государе как отце, неусыпно пекущемся о своих детях-подданных, характерно для европейской мысли той эпохи. Немецкий философ Вольф (1679 – 1754) обосновывал идею о том, что забота обо всех сторонах жизни подданных является не только правом государя, но и его обязанностью. Аналогичных воззрений придерживались многие другие мыслители. Представление о самодержце как отце, призванном опекать своих подданных, получило название «патернализма». Патернализм возлагает на правителя огромное множество обязанностей, выполнение которых, как правило, не по силам обычному человеку. Со столь огромным кругом проблем под силу справляться лишь выдающимся личностям, подобным Петру Великому, и то не без промахов и ошибок.Эпоху Николая Первого принято оценивать негативно. Однако такая оценка не соответствует действительности: в эту эпоху продолжился экономический, научно-технический и политический подъем России, начало которому было положено Петром I и Екатериной II.В том, что такой подъем действительно имел место, убедительно свидетельствуют высказывания современников.
Начнем, возможно, с несколько неожиданного, - со знаменитой «птицы-тройки» из поэмы Гоголя «Мертвые души» (1842). Цитируя этот отрывок, часто делают акцент на словах «не дает ответа», а порой ошибочно обрывают фрагмент именно на этих словах. Однако в русском языке смысловое ударение, как правило, падает на последнее предложение в абзаце (или на последнее слово в предложении, если предложение поставлено в относительной изоляции от остального текста.). Поэтому правильным будет обратить внимание именно на вторую часть последнего предложения фрагмента.«Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный Божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства.» [11]Как видим, Гоголь говорит о подъеме России, о том, что она стремительно обгоняет «другие народы и государства». С учетом этого становится понятной и поэтическая приподнятость всего фрагмента.
Алексис Токвиль, французский социолог (его считают одним из основателей социологии как науки) писал в 1835 году: «В настоящее время существуют на Земле два великих народа, которые, начав с разных точек, приближаются, по-видимому, к одной цели: это русские и англо-американцы.Оба они выросли незаметно; и когда взоры людей были обращены в другую сторону, они вдруг заняли место в первом ряду между нациями, так что мир в одно время узнал об их появлении и их величии.Все другие народы, почти достигли пределов, предназначенным им природой. Но эти два народа находятся еще в периоде роста. Все остальные остановились или продвигаются только с большими усилиями; лишь они одни идут легко и скоро по пути, которому глаз еще не может видеть конца». [12]
Не менее показательны слова выдающегося немецкого философа Гегеля: «Остальные современные народы, как может показаться, уже более или менее достигли цели своего развития; быть может, у многих кульминационная точка уже оставлена позади и положение их стало статическим. Россия же теперь, может быть сильнейшая среди прочих, в лоне своем скрывает небывалые возможности развития своей интенсивной природы». [13]
Этикетка «жандарма Европы», наклеенная на Россию периода правления Николая I, родилась на Западе. Экономический и научно-технический прогресс России, пожалуй, впервые в истории, вызвал к жизни явление, которое, сегодня принято характеризовать как «информационные войны». Хотя и ранее это явление существовало, но проявлялось, вероятно, лишь эпизодически.
Россия допетровская интересовала Запад скорее с этнографической точки зрения: западные путешественники описывали, прежде всего, быт и нравы Московии. Но уже во времена Екатерины Россия становится значительным фактором европейской и мировой жизни, и отношение к ней меняется. Например, Д. Дидро, принятый и обласканный в Петербурге Екатериной, вернувшись на родину, во Францию, написал о России злобный памфлет, в котором утверждал, что «русские сгнили раньше, чем созрели». Однако широкий масштаб информационная война против России приобретает именно в период правления Николая I. Особо активно развернула информационную войну против России Великобритания, претендовавшая на ведущую роль в европейских делах после окончательного разгрома Наполеона войсками коалиции в битве при Ватерлоо (1815). Британские правящие круги в целом, отлично видели подъем России и принимали все меры к тому, чтобы воспрепятствовать ее дальнейшему росту, в частности, - меры по дискредитации России и Николая I в глазах европейского и мирового общественного мнения. Подъем России в царствование Николая I был подготовлен масштабной модернизацией ХVIII века, решающей ролью России в разгроме Наполеона, а также мероприятиями, осуществленными во время царствования Николая, особенно в первый его период. Однако усиление России вызвало недовольство руководящей элиты Великобритании и Франции. Удобным поводом для дискредитации России стало так называемое польское «восстание».
«Восстание» вылилось в грабежи и убийства русских и всех, кто подозревался в симпатиях к России. Польское войско, принявшее присягу российскому императору, перешло на сторону экстремистов и начало войну против русской армии. Николай I вынужден был направить на подавление мятежа и устранения беспорядков дополнительные войска под командованием фельдмаршала графа И. И. Дибича. 13 февраля русская армия наголову разбила польские соединения около варшавского предместья Праги. 28 августа 1831 года русская армия вступила в Варшаву. Восстание было подавлено, а большинство активных участников его бежало заграницу. В период польского мятежа в Европе началась подлинная информационная война против России.
В прессе, в выступлениях политических деятелей поднялся целых хор осуждений в адрес России, а зверства и бесчинства, творимые мятежниками, замалчивались. Напротив, их изображали как благородных борцов за свободу. В Англии главным вдохновителем антирусской кампании был министр иностранных дел Пальмерстон. «С начала 30-х годов ХIХ века «русский жупел» стал политическим оружием различных политических партий Британии. Именно в этот период старые западноевропейские антирусские предрассудки и предубеждения начали проявляться в Англии в форме открытой русофобии». [14]
Приблизительно то же самое происходило и во Франции. Россия неизменно изображалась «варварской», «отсталой», «дикой». При этом французы конечно же «забывали», что творила французская армия в России во время наполеоновского нашествия: насильственное изъятие продовольствия у русских крестьян, разграбление православных храмов превращение их в конюшни, в том числе, и храмов московского Кремля и др.
Но главную опасность представляли не клеветнические измышления западной прессы и политиков сами по себе, а то, что они воспринимались как «истина в последней инстанции» определенной частью русского дворянского общества. Между властью и значительной частью интеллигенции начала образовываться глубокая трещина. Впрочем, процесс противостояния интеллигенции по отношению к государственной власти начался еще в годы правления Александра I и явился одной из причин формирования антиправительственных тайных обществ и выступления декабристов.
Николай лично принял участие в командовании подавлением восстания декабристов в 1825 году. Подавление восстания было правильной мерой, поскольку предусмотренное «Конституцией» П. Пестеля – главного идейного вдохновителя восстания – установление в России республики как формы государственного устройства было полнейшей утопией, если не сумасбродством. Попытка установления республики в условиях того времени неизбежно привела бы к разрушению российского государства. Однако Николаю I за все годы царствования, не смотря на все усилия, так и не удалось ликвидировать трещину между интеллигенцией и государственной властью. И все-таки трудно упрекнуть его в этом. Думается, что он сделал максимум, что было в его силах, однако обстоятельства оказались крайне неблагоприятными.
Рост масштабов российского государства, усложнение хозяйственной, общественной и политической жизни к концу XIX – началу XX века все более превращали самодержавную форму правления в глазах российской общественности в очевидный анахронизм. По словам, приписываемым У. Черчилю, «всякая власть развращает; абсолютная власть развращает абсолютно». Очевидно, что перед соблазнами, возникающими в следствии ничем не ограниченных возможностей властвовать над огромным множеством людей, трудно устоять. Однако многое зависит и от самого властителя, от его характера, от его личностных качеств. Так, за более чем тридцатилетний период активного царствования Петра им было допущено не так уж много актов произвола, идущих вразрез с национальными интересами России. Во всяком случае, подавляющее большинство его действий и решений диктовалось горячей заботой о росте могущества российского государства и принесло реальные плоды.
Этого нельзя сказать о весьма непродолжительном царствовании Петра Третьего, капризы и непродуманные решения которого наносили прямой вред государственным интересам. Мистическая настроенность императора Александра Первого, резко возросшая в последние годы царствования, привела к его самоустранению от дел и к возвеличиванию Аракчеева, человека исполнительного и дисциплинированного, но весьма далекого от глубокого понимания национальных задач. Особо следует сказать о последнем российском императоре Николае II.Нет сомнений в том, что Николай II совершил множество политических ошибок и на нем лежит немалая доля ответственности за российскую катастрофу 1917 – 1920 годов.
Вместе с тем, нельзя не учесть, что задачи, вставшие перед ним, по своей сложности намного превосходили те, которые приходилось решать его предшественникам. В период начала ХХ столетия вся Европа вступала в новую историческую полосу развития. Обострились противоречия между ведущими державами, на мировую арену выходили широкие массы людей, стала весьма заметной политическая роль интеллигенции и прессы. Близилась первая мировая война, по своим масштабам несравнимая ни с какими войнами в предшествующей истории человечества. Для Николая ситуация крайне осложнялась обстоятельством личного характера: единственный сын и наследник оказался болен неизлечимой болезнью – гемофилией. Николай II не смог справиться с трудностями, которые на него обрушились. Но можно ли на этом основании отрицать его достоинства не как верховного правителя, не как государственного деятеля, а как человека? Думается, что нет.
«В Англии, где самодержцу достаточно быть только хорошим человеком, чтобы сразу же стать и хорошим королем, – писал американский историк Р. Мэсси, – Николай II был бы монархом, обожаемым всей нацией». [16]Николай и его семья перед лицом суровых испытаний продемонстрировали величайшие образцы человеческого достоинства, мужества, стойкости, великой любви друг к другу и к людям.До сих пор не изжита традиция из политических и иных соображений называть Николая Кровавым. Между тем, за 23 года правления он не подписал ни одного смертного приговора, а число погибших на Ходынском поле (по случаю празднования коронации Николая II в 1894 году) и в других известных трагических событиях времени правления последнего императора (включая и 9 января 1905 года) составило 15 тысяч человек. [17]. О Николае II нередко говорят, как о человеке нерешительном и слабом. В этой связи вновь приведем слова американского историка Р. Мэсси. «Попав в гибельную паутину, которую он не смог разорвать, Николай оплатил свои ошибки, погибнув вместе с женой и пятью детьми. Но судьба не отняла у них все. Вечные ценности, которыми они жили, как и их христианская вера, за которую их порицали, придали им мужество и достоинство, которые с годами искупили все остальное в их жизни. Эти человеческие ценности вечны, они сохранятся и переживут возвышение и крах любой империи. Именно в соотнесении с ними можно назвать Николая исключительным человеком». [18]Несомненно, особая тема – тема любви императора и императрицы, Николая и Александры. Специально этой теме посвящены многие книги.
В 1974 году в Великобритании (для которой положительное отношение к России и к российскому самодержавию отнюдь не характерно) был снят фильм, трактующий их отношения как любовь – возвышенную и трагическую. Фильм так и назывался: «Николай и Александра». Музыкальную дорожку к фильму озвучил чрезвычайно популярный в 70-е годы английский певец Энгельберт Хампердинк. Жаль, что ничего подобного не создано нашими отечественными кинематографистами. Не исключено, что их головы по-прежнему напичканы совершенно лживой информацией о последнем российском императоре.
Постер английского фильма «Николай и Александра» (1974)
Однако вернемся к политическому аспекту нашего изложения.Убеждение в необходимости замены самодержавной формы правления на парламентскую в первые десятилетия ХХ века становится в среде российской интеллигенции общераспространенным, хотя нельзя сказать, что сторонники самодержавия полностью утратили свои позиции. Однако Россия после февраля 1917 года, не столько идет по пути демократического развития, сколько - из-за неумелых действий Временного правительства, - по пути утраты государственности.
Этот процесс был остановлен в октябре 1917 года. Октябрьский переворот привел к установлению в стране совершенно особого режима, существенно отличного как от самодержавия, так и от демократии западного образца – советского. Однако прежде чем перейти к его рассмотрению, обратим внимание на еще одно явление политического характера, сыгравшее в судьбе дореволюционной России весьма важную роль.