Отношение к советскому периоду российской истории остается предметом дискуссий и в наши дни. Вместе с тем, в течение последних десятилетий происходила весьма существенная эволюция взглядов на этот период, - как в среде профессиональных историков, так и общественности. Эта эволюция очень ярко и точно показана в работе А. Полунова. [55]. Приведем выдержку из этой работы.
«Вопрос об исторической оценке (или переоценке) советской эпохи выдвинулся в середине «нулевых» в центр дискуссий достаточно неожиданно и для власти, и для общества. Вплоть до этого времени (особенно на протяжении 1990-х гг.) казалось, что в данной сфере не осталось серьезных проблем. В широких кругах интеллигенции господствовала либеральная конвенция, согласно которой крушение советской системы в 1991 г. было изначально запрограммировано, предопределено порочностью лежавших в ее основе принципов. Неизбежным представлялось (в духе идей «конца истории») всемирное торжество ценностей западной цивилизации, в лоно которой и возвращалась Россия, изначально к этой цивилизации принадлежавшая. Советский период оценивался с этих позиций как некое «помрачение», временное и во многом случайное отклонение от нормы, уйти от которого Россия сможет — возможно, после определенного периода неизбежных трудностей. К началу (особенно — к середине) 2000-х гг. пришло время поставить эту конвенцию под сомнение.
Крайне резкая, моралистически окрашенная критика советского строя, фактически — полное его отрицание заставили представителей либерального подхода принижать значение существенно важных аспектов истории, без которых понимание прошлого становится неполным. Так, факт потери Советским Союзом значительной части промышленности в первый год Великой отечественной войны преподносится как доказательство бессмысленности сталинской индустриализации, в чем нельзя не увидеть сильного преувеличения. Значение сталинской модернизации, по мнению некоторых авторов, обесценивается и фактом распада СССР. Однако это событие отстояло от сталинской эпохи на 50-60 лет и имело собственные глубокие причины, в большинстве своем не связанные с модернизационными процессами 1930-х гг. Да и вряд ли будет выглядеть правдоподобно объявление всего периода 1930-80-х гг. абсолютно «пустым» и лишенным всякого позитивного смысла, всего лишь «готовившим» распад Советского Союза.
Объявляя сталинскую модернизацию не только порочной, но и безрезультатной, либеральные критики оказываются перед необходимостью привести пример каких-то иных, более успешных модернизационных методов, реально имевших место в истории России. Но вот с этим-то как раз и возникают проблемы. Заявления о том, что после 1991 г. мы выбрались «на традиционный исторический путь, и живем, и разовьем, в том числе сельское хозяйство», что «сейчас с успехом продолжено развитие производства благодаря использованию рыночных механизмов и частной собственности», могут вызвать в лучшем случае изрядный скепсис. На современном этапе развития общества совершенно неубедительными выглядят и попытки вернуться к трактовке советского периода как временного «помрачения», искажения, отклонения от «нормального» пути развития, не имеющего ничего общего с историей России. Но, пожалуй, главная проблема, которая встает в рамках либерального дискурса, заключается в том, что раскритикованной «неосталинистской» концепции нужно противопоставить какую-то альтернативную картину отечественного прошлого.
Проблема эта решается несколькими путями. С точки зрения историка И. В. Карацубы, главное, о чем следует говорить при анализе советского периода — это «история страданий» (опыт узников Гулага, героев антисталинского сопротивления — В. Шаламова, М. Рютина и др.). Рассказ об энтузиазме 1930-х гг., о тогдашних надеждах на светлое будущее историк объявляет абсолютной ложью. Вся мемуарная литература того времени, по мнению автора, говорит о прямо противоположном (дается ссылка на «Записки об Анне Ахматовой» Л. К. Чуковской). Можно заметить, что Ахматовой и Чуковской, при всем уважении к данным фигурам, отнюдь не исчерпывалось население СССР 1930-х гг. Остается также непонятным, как из сплошной лжи, насилия и убийств выросла в то время экономическая инфраструктура, которая вывела СССР в 1950-60-е гг. на передовые позиции технического прогресса и благодаря которой современная Россия существует до сих пор.
Проблема заключается и в том, что политические силы, пришедшие к власти в начале 1990-х гг. на волне критики «сталинских» (и шире — «советских») «преступлений» оказались неспособны что-то добавить к экономическому фундаменту, созданному в советское время, а лишь способствовали его разрушению. Остатки этого фундамента, по сути, являются основой российской экономики и в наши дни, что делает тотально «черную» характеристику советской эпохи весьма проблематичной.
С точки зрения профессора А. Б. Зубова, руководителя авторского коллектива еще одного из вышедших в конце «нулевых» пособия, «реальной» историей России ХХ в. была дореволюционная эпоха и история эмиграции, а также история тех, кто сопротивлялся сталинскому режиму с оружием в руках в 1941-1945 гг. Подобный подход также в большей степени порождает проблемы, нежели разрешает их. Прежде всего, царская Россия в пособии оказалась идеализирована настолько, что это вызвало критику даже в либеральном лагере. Далее, обращение к истории эмиграции явно не выглядит как полноценная альтернатива истории «советчины», описываемой исключительно в негативных тонах. Наконец, попытка апеллировать к судьбам участников «антисталинского сопротивления» фактически сводится к реабилитации коллаборационистов, что также вряд ли может быть принято современным общественным сознанием.
Пытаясь «изъять» советский период из истории России, набросить на него тень, авторы явно вышли за рамки поставленной задачи, и избранный ими негативистский подход затронул отнюдь не только «советские» явления.
Основная масса русского народа описывается в книге под редакцией А. Б. Зубова как «покорное и пассивное большинство, запуганное и дрожащее над своей только жизнью», как «сломленный, обеспамятованный и порабощенный в ССССР народ». В книге содержится масса сомнительных и прямо расходящихся с фактами положений, многие из которых к тому же восходят к постулатам геббельсовской пропаганды — о том, что СССР готовил наступательную войну против Гитлера, что боевые потери Красной Армии в несколько раз превосходили потери вермахта, что массовая смертность советских военнопленных объяснялось отказом Сталина подписать Гаагскую конвенцию, что после освобождения военнопленные прямиком попадали в сталинские лагеря и др. <….>
Дискуссии, которые ведутся вокруг оценки советского прошлого, отражают противоположные ценностные установки и не предполагают консенсуса — отсюда, видимо, и постоянные попытки подавить оппонента с помощью апелляций к начальству, использования административных рычагов и судебного преследования (как не странно, прибегают к подобным приемам в основном либералы). Не приходится пока говорить и о выявлении в ходе дискуссий каких-либо минимально взаимоприемлемых позиций. Можно лишь отметить, что в процессе обсуждения, видимо, определились «крайности», обозначающие границы допустимого для современного общественного сознания. Неприемлемы, с одной стороны, реабилитация Сталина, с другой — оправдание нацизма и коллаборационизма, вычеркивание советского периода из российской истории. [Выделено мной – В. Ш.] Возможно, внутри этих рамок и сложится со временем некий консенсусный вариант понимания исторического прошлого, хотя, как он будет выглядеть, предсказать в настоящее время трудно. Очевидно лишь, что без выработки общенационального исторического нарратива, объясняющего противоречивые явления советского прошлого и интегрирующего его лучшие аспекты в историческую память общества, немыслимо движение страны вперед. Невозможно без него и решение задач модернизации, стоящих в настоящее время перед Россией».
В связи со сказанным, еще раз подчеркну, что концепция данной книги построена на принципе избегания крайностей (в соответствии с идеями консерватизма, как он трактуется в представленном выше «Манифесте консерватизма») – как при оценке любого исторического отрезка российской истории, так и (особенно) советского.
Опираясь на факты и на данные современной науки мы выстраиваем концепцию истории России как самостоятельной цивилизации, – наряду с другими цивилизациями прошлого и современности – которая ведет свое начало от Древней Киевско-Новгородской Руси, и, развиваясь поступательно проходит в своем развитии целый ряд исторических форм. Эволюция российской цивилизации не отличается ни прерывностью, ни непрерывностью – в ней имеет место сочетание и того, и другого. Для раскрытия сочетания прерывности и непрерывности мы вводим понятие переходных периодов (процессов), т. е. промежуточных между историческими формами, периодов смены одной исторической формы цивилизации на другую – новую. Это периоды обострения борьбы разноречивых сил, хаоса, неопределенности, - после которых происходит постепенное восстановление основополагающих структур цивилизации в соответствии с ее культурно-генетическим кодом, но при этом в обновленной по сравнении с предшествующей форме.
Применяя данный поход к советскому периоду, следует начать с характеристики событий 1917 – 1930 гг. (ориентировочно), т. е. переходного процесса от одной исторической формы российской цивилизации к другой, - к новой, советской. Представляется, что основные черты этого периода можно изложить тезисах, сформулированных В. А. Никоновым. [56]
«1. К 1914 г. Россия не была слабой и нищей. Она была одной из великих держав.
Численность населения страны к началу Первой мировой войны (1914) составляла около 170 млн. человек, каждый восьмой на планете. Страна стояла на одном из первых мест в мире по уровню рождаемости, почти половина населения была моложе двадцати лет.
Русское экономическое чудо было реальностью. Промышленное производство с 1860-х годов и вплоть до Первой мировой войны увеличивалось в среднем на 5% в год, выше, чем в странах Западной Европы. По общим показателям индустриального развития Россия оказалась на четвертом месте на планете, ее доля в мировом промышленном производстве составляла 8,2% (США - 32%, Германии - 14,8, Великобритании - 13,6) .
2. К 1914 году российский государственный строй не был самодержавным в строгом смысле слова.
Под влиянием революционных выступлений 1905 года, Россия получила конституцию в виде Основных законов 1906 года, политические свободы, двухпалатный парламент. Гарантировались неприкосновенность жилища, частной собственности, право на выбор места жительства, свободный выезд за границу, свободы слова, вероисповедания, печати, собраний, создания союзов. Принципы гражданской свободы были сформулированы достаточно полно, хотя их подкрепление законодательными актами и конкретная практика оставляли желать много лучшего. Настоящим было избирательное право, хотя оно и не было всеобщим: женщины не голосовали, но в начале ХХ века они не голосовали даже в самых развитых демократиях, как не было новостью в тогдашней демократической практике применение имущественного ценза.
По Основным законам 1906 года Российская империя может быть квалифицирована как конституционная дуалистическая монархия.
3. Николай II был адекватным руководителем.
Царь был умен, высокообразован - он успешно прошел программы университета и Академии Генштаба, - свободно владел несколькими иностранными языками. За мягким обращением, граничащим со скромностью и даже робостью, простотой нрава скрывалось упрямое мужество, основанное на глубоких и выстраданных убеждениях. Он проявил это мужество, когда в 1915 году принял на себя командование армией, идя на сознательный риск. Но Царь проявлял нерешительность, когда речь шла о применении силы. И это воспринималось как слабость, а для императора и было слабостью. В России лидеру прощают все, кроме слабости.
Царь не был противником перемен. Николай провел больше реформ и больше сделал для модернизации России, чем кто-либо из его предшественников. Но он также понимал, насколько опасно одномоментно разрушать традиционные, сложившиеся органично государственные и общественные институты, особенно в условиях войны.
К числу недостатков его политики можно отнести недостаточную инициативность: царь шел в след событиям, но не вел страну за собой.
4. Буржуазия как класс не осуществляла Февральскую революцию, которую часто называют буржуазной.
Торгово-промышленная элита оставалась скорее "классом в себе". Политическая активность бизнеса в России проявилась довольно поздно и по своему размаху уступала активности всех других социальных групп, включая даже дворянство.
Однако предпринимательский класс поучаствовал в лице своих ярких представителей в свержении режима. Бизнес принял активное участие в формировании военно-промышленных комитетов, земских и городских союзов (Земгор), взявшихся оказывать всестороннюю помощь фронту. Однако именно эти организации и стали одним из важнейших инструментов дестабилизации императорской власти. Из олигархической среды вышел ряд очень активных революционеров, которые будут готовить заговор по свержению царя, а затем войдут в состав Временного правительства. Прежде всего, в этой связи заслуживают быть названными лидер октябристов, представитель крупной банкирской семьи Александр Гучков, богатейший сахарозаводчик Михаил Терещенко, хлопчатобумажный фабрикант Александр Коновалов.
5. Ведущей социальной группой, приближавшей революцию, явилась интеллигенция.
Пожалуй, нигде в мире столь большое количество интеллектуалов ("мы") так не противопоставляли себя власти ("они"), как в России. "В России власть всегда это "они", отделенная жирной чертой от "мы", - отмечал Н. А. Бердяев.
Интеллигенция не думала о том, чтобы улучшить, модернизировать государственный строй, - она стремилась его свергнуть.
Прогресс, демократия представлялись не как результат эволюционного развития и реформаторских усилий, а как естественное для человека состояние, стремление, реализации которых мешает только одно - самодержавный строй. Западные абстрактные теории, интересные на Западе только самим философам, в России становились руководством к действию.
Во время войны пораженческие, антиправительственные настроения в интеллигентской среде оказались распространены достаточно широко... В борьбе за светлые идеалы именно интеллигенция давала целеполагание и наиболее эмоциональные аргументы противникам власти. Именно из нее в основном и складывались все политические партии - от либеральных до экстремистско-террористических.
Пролетариат в революции выполнил в основном роль массовки, причем не на главной сцене. Из-за неразвитости городов рабочий класс был немногочисленным и представлял в массе своей скорее разновидность крестьянства, в основном не порвавшего связи с землей.
Крестьянство проявило в предреволюционную эпоху очевидную пассивность, его существовавший политический режим вполне устраивал. Крестьянство с непониманием относилось к идеям политических прав и свобод и отличалось повышенным чувством патриотизма, и лояльности православному царю. Деревня связывала свои проблемы исключительно с безземельем.
Основной причиной растущего недовольства села стало затягивание войны, которая уносила все больше жизней, в России - в основном жизней крестьянских. Количество мобилизованных в армию составит к моменту Октябрьской революции в общей сложности 15,8 млн. человек, из них 12,8 млн. призывались из деревни. Но выступать инициаторами изменения существовавшего государственного строя крестьяне, настроенные в основном крайне консервативно, не могли и не хотели.
6. В подготовке Февральской революции приняло участие большинство российских политических партий - в спектре от октябристов до большевиков.
Вплоть до революции в стране не сложилось партии, которую хоть с каким-то основанием можно было считать правящей. Лишь октябристы в столыпинские времена претендовали на эту роль, но затем и они оказались в оппозиции. Таким образом, ни одна из партий не проходила испытания на власть, не имела ни малейшего опыта практического государственного управления.
Октябристы во главе с Гучковым перешли к оппозиции режиму под влиянием военных неудач 1915 года. Либералы, ведущими представителями которых были кадеты во главе с профессором истории Павлом Милюковым, изначально выступали оппозиционной силой. Либералы занимали гораздо более левые позиции, чем аналогичные группы в Западной Европе: не имели ничего против экспроприации крупных помещичьих имений, государственных и церковных земель.
Немногочисленные левые партии, в годы войны радикализировались: народники - эсеры, энесы, трудовики - были крайне малочисленными, чтобы сыграть сколько-либо заметную роль в подготовке Февральской революции, но они сильно вырастут после нее.
Накануне Февральской революции численность самой боевой социал-демократической группировки - большевиков - не превышала 20 тысяч человек, а их вожди были в эмиграции или ссылке. Ситуация в корне изменится в результате Февраля, открывая крайне левым все шансы, которыми они в итоге и воспользуются.
7. Оппозиция опиралась на государственные и полугосударственные институты, находившиеся в перманентном конфликте с правительством: Государственную думу и самодеятельные организации.
Госдума, с первых дней своего создания представляла собой не столько законодательных орган, сколько антиправительственный митинг. IV Дума, с которой Россия встретила революцию, отличалась особой политизацией, поляризацией и оппозиционностью. Центром оппозиции стал Прогрессивный блок, объединивший шесть фракций Думы - прогрессивных националистов, центра, земцев-октябристов, Союза 17 октября, прогрессистов и кадетов.
Огромную роль в подготовке Февральской революции сыграли созданные во время войны самодеятельные организации - Всероссийские Земский и Городской союзы, а также военно-промышленные комитеты.
8. Революция не была результатом развертывания национально-освободительного движения по окраинам "тюрьмы народов".
Первая мировая война показала недостаточность формулы "единой и неделимой", особенно в условиях, когда австро-германская коалиция предпринимала небезуспешные попытки расчленить Россию, разыгрывая карту национальной самобытности и прав на самоопределение населявших ее народов. Особенно успешно это удавалось делать в Польше, Финляндии, Прибалтике, Украине. Брожение наблюдалось и в других регионах - Закавказье и даже в Средней Азии. Однако до Февраля нигде, за исключением Польши, почти полностью оккупированной Центральными державами, сепаратистские движения не приняли масштабов, угрожающих целостности государства или прочности ее власти.
9. В революции сыграли роль внешние силы.
Как и другие воюющие страны, Россия была объектом подковерной дипломатии, подрывных усилий спецслужб, международных пиар-кампаний, финансовых махинаций.
Центральные державы проводили активную подрывную деятельность против России. До войны особую активность проявляла Австро-Венгрия, С началом войны все австрийское хозяйство подрывных действий перешло под руководство Германии, которая поставила эту работу на широкую и систематическую основу в рамках "стратегии апельсиновой корки": расчленить Россию "как апельсин, без ножа и ран, на ее естественные исторические и этнические составные части" - Финляндию, Польшу, Бессарабию, Прибалтику, Украину, Кавказ, Туркестан, которые должны стать независимыми государствами под германским контролем.
Наиболее яркой звездой на фоне этого собрания международных авантюристов и организаторов революционного процесса по прошествии почти столетия выглядит Александр (Израиль) Гельфанд, известный также как Парвус. В центре его политической паутины была неправительственная организация в Копенгагене - Институт изучения социальных последствий войны.
Вклад в нарастание революционных тенденций внесли и союзники России. Их политика в отношении России была, как минимум, трехслойной. На первом, высшем уровне, где взаимодействовали главы государств, уровень доверительности был высок. На втором - элитном - уровне к России относились плохо, считая ее диктатурой, а русских - полуварварским племенем. Отсюда - плохая пресса о России и ее руководстве. На третьем уровне - общественно-политическом - осуществлялась поддержка непримиримой оппозиции внутри страны. А когда политика Запада была другой?
10. Россия не проигрывала в войне.
Страна вооружила, снабдила и выставила на поле боя 60 армейских корпусов вместо тех 35-ти, которыми располагала в начале войны. Численность армии, осенью 1915 года составлявшая 3,5 миллионами, к концу 1916 года достигла семи миллионов. Фронтовые части оставались боеспособными, свидетельством чему был героизм, проявленный в операциях 1916 года - как в наступательных, так и оборонительных. Состоялась авиация как род войск, быстро рос российский флот. Чувствовать себя обреченными было куда больше оснований у стран Четверного союза во главе с Германией. Уже было ясно, что в войну на стороне Антанты в ближайшее время вступит экономически наиболее сильная страна мира - Соединенные Штаты.
По сравнению с началом войны в 1916-м собственное производство пулеметов выросло в шесть раз, легких орудий - в девять, 3-дюймовых снарядов - в 16 раз. За 12 месяцев - удалось построить 1050-километровую железнодорожную колею до Мурманска, куда стала поступать внешние поставки. В относительно удовлетворительном состоянии были финансы.
Продовольственные трудности в России были, но имели меньшие масштабы, чем в других воевавших странах и наблюдались только в крупных городах. Голод и экономический коллапс наступят годом позже как результат деятельности постреволюционных правительств.
11. Временное правительство разрушило российское государство.
Ученые, земские деятели, юристы, промышленники, они неплохо разбирались в общеполитических вопросах и парламентской практике, но никто из членов кабинета не обладал ни малейшим опытом административной или государственной работы.
Премьер - князь Львов - был бездеятельным, мягким и благодушным популистом, безгранично верившим в добрую душу народа и испытывавшим отвращение к любому централизованному управлению. В заявлении об образовании Временного правительства вслед за его составом шли "основания" его деятельности, которые почти дословно воспроизводили 8 пунктов, сформулированных Советом. Слабый либеральный кабинет с сомнительной легитимностью был связан необходимостью реализовывать социалистическую программу и мог пользоваться властью лишь с молчаливого согласия энергичных советских лидеров, дожидаясь Учредительного Собрания, выборы в которое еще долго даже не будут назначены.
Воевавшей стране, привыкшей на протяжении последнего тысячелетия к централизованной системе власти, была предложена крайняя форма политического либерализма. Действуя в твердом убеждении, что представители прежней власти по определению являются некомпетентными, антинародными, и склонными к предательству элементами, Временное правительство в здравом уме и твердой памяти самостоятельно ликвидировало весь государственный аппарат России, оставив потом большевиков с их идеей слома старой государственной машины практически без работы.
Исчезла вертикаль исполнительной власти. Одновременно повсеместно возникли Советы, воспроизводя ситуацию "двоевластия" на местах. На деле же получалось "многовластие", что тождественно безвластию: административные функции осуществляли подобия комитетов общественной безопасности, куда на равных основаниях входили и Советы, и подновленные органы земского самоуправления, и профсоюзы, и все наличные партии и общественные организации. Машина местной администрации в России перестала функционировать. Керенский был в ужасе от содеянного: "Огромные пространства страны попали в руки абсолютно неизвестных людей!"
В марте 1917 года Временное правительство полностью уничтожило российскую правоохранительную систему. Были упразднены особые гражданские суды, охранные отделения, отдельный корпус жандармов, железнодорожная полиция, контрразведка. На места были разосланы инструкции о создании отрядов народной милиции под командованием армейских офицеров, выбранных земствами и Советами. Дееспособность такой милиции была нулевой, тем более, что в нее в массовом порядке стали записываться криминальные авторитеты, выпущенные на волю в рамках всеобщей политической и уголовной амнистии. Ситуацию в армии усугубляло и само Временное правительство, открыто выражавшее недоверие старому генералитету и офицерскому корпусу, и Совет, выпустивший "Приказ N1", который уничтожил армейскую дисциплину, но и заявлявший об общности интереса народов всех воевавших стран к прекращению захватнической политики собственных правительств.
12. Большевики просто подобрали власть, которую Временное правительство выпустило из своих рук.
Победителями революции оказались большевики, которые принимали в ней весьма скромное участие. В апреле в Петроград из Швейцарии вернулся Владимир Ленин, сразу захвативший воображение массы лозунгами немедленного мира, передела собственности и перерастания революции буржуазно-демократической в социалистическую. К осени у большевиков окажутся преобладающие позиции в Советах, опираясь на которые Ленин объявит себя верховной властью после стремительной операции собственных вооруженных отрядов. Большевики породили надежду на мир и землю, что дало им ту лестницу, по которой они вскарабкались к власти - армию. Идея экспроприации экспроприаторов нашла более короткий путь к народной душе, чем концепции конституционализма.
По словам Николая Бердяева, "России грозила полная анархия, анархический распад, он был остановлен коммунистической диктатурой, которая нашла лозунги, которым народ согласился подчиниться".
Большевизм воплотил и широко разлившуюся после целого года хаоса потребность в порядке.
13. Победа красных в гражданской войне была обусловлена целым рядом факторов. Оппозиция большевикам оказалась относительно слаба и потому, что они имели дело не с функционирующей государственной системой, разрушенной Временным правительством, а с анархией.
На первых порах с правительством Ленина почти некому было бороться. Да и никто не спешил бороться, поскольку существовала стойкая уверенность, что большевики - калифы на час, и продержатся максимум до Учредительного собрания. Отсюда: запоздалое организационное оформление военного сопротивления со стороны белых, разрозненность сил белой армии, их идейная разобщенность (в ее рядах были и монархисты, и сторонники конституционной монархи, и "демократической" республики), неоправданные надежды на помощь со стороны Антанты - в действительности Запад не был заинтересован в восстановлении России "единой и неделимой". [56]
14. Переход к НЭПу (Новой экономической политике) не был предусмотрен ни программой ни программой РКП(б), ни марксистско-ленинской теорией. Он был вынужденной мерой, призванной восстановить элементарную экономическую жизнь, разрушенную гражданской войной, наладить экономические связи, прежде всего, между городом и деревней. НЭП был не способен произвести экономическую и научно-техническую модернизацию страны. Кроме того, он породил новые социальные противоречия как в городе, так и в деревне.
Нередко в общественных дискуссиях относительно советского периода (в нашем понимании – советской формы российской цивилизации) этот период рассматривается как нечто целостное и неизменное. Якобы, установившись после Октября 1917 советский строй, не претерпев никаких существенных изменений, так и просуществовал до 1987 - 1988 гг., когда Горбачев приступил к реформам, приведшим в конечном итоге к распаду СССР и гибели советской системы. Однако представление о неизменности советского строя ошибочно, - хотя бы потому, что ни какая общественно-политическая система не может оставаться неизменной на протяжении 70-ти лет - особенно в ХХ веке, - веке, наполненном историческими катаклизмами, веке, гораздо более динамичном, чем любое из предшествующих столетий.
Радикальная трансформация советского строя, с нашей точки зрения, происходила, в частности, после смерти Ленина (январь 1924). Собственно, это была очередная фаза переходного период – фаза от конца Гражданской войне и начала НЭПа до формирования основных черт советской системы. Эта трансформация затронула практически все стороны жизни общества, т. е. далеко не только политическую систему. Однако, разумеется, эволюция политической системы, системы власти имела огромное значение.
В партии после смерти Ленина наметилось как минимум четыре основных идеологических течения - течения, возглавляемые, соответственно Троцким, Зиновьевым и Каменевым, Сталиным, Бухариным.
В основе каждой из группировок внутри партии лежала определенная идеологическая платформа. И у каждой были влиятельные сторонники в партии, высших органах государственной власти, в регионах, общественных организациях, СМИ.
Троцкисты, имевшие наиболее сильные позиции в армии, выступали за подталкивание мировой революции любыми средствами любыми средствами, ускоренное введение социалистических принципов в экономике, включая свертывание нэпа, индустриализацию (согласно Троцкому "сверхиндустриализацию") и борьбу с кулаками.
Фракция Зиновьева - Каменева, доминировавшая в столицах - особенно, в Ленинграде, - в Коминтерне и ВЦИК, считала взгляды Троцкого слишком радикальными, не соглашаясь с ним в темпах и средствах достижения тех же целей.
Фракция Сталина, контролировавшая, в первую очередь, партаппарат (он был в руках Молотова) и спецслужбы (Дзержинский), уже охладевала к идеям мировой революции и до конца 20-х годов считала, что время сворачивания нэпа не пришло.
Сторонники Бухарина, имевшие опору в правительстве (его возглавлял Рыков), профсоюзах (ими руководил Томский), а также в партийной прессе и вузовской сфере, были сторонниками, как активизации мирового революционного процесса, так и продолжения политики НЭПа с ее опорой на потенциал частного сектора и богатеющего крупного крестьянства.
Позиция группы Сталина подвергалась критике со стороны всех трех других групп, прежде всего, со стороны группы Троцкого. Сталина и его команду обвиняли в "перерождении", т. е. в отказе от революционности. Действительно, сталинцы, после смерти Ленина оказалась правее Троцкого, Зиновьева и Каменева, демонстрируя умеренность по коммунистическим меркам. И в этом окажется одна из причин возраставшего влияния сторонников линии во главе со Сталиным - их линия была вполне созвучна настроениям партийных масс, уставших от передряг, и от нескончаемой борьбы за мировую революцию.
Питирим Сорокин, покинувший страну одновременно с изгнанными на "философском пароходе", а позднее ставший одним из основателей американской социологии (о П. Сорокине см. гл. 2., п. 2.), писал: "Люди, обученные непреклонным учителем - голодом, холодом, болезнями, нуждой и смертью, стоят перед дилеммой: погибнуть, продолжая революционный дебош, или все же найти иной выход. Горький и трагический опыт принуждает людей взглянуть на мир по-иному... И вот требование безграничной свободы сменяется жаждой порядка; хвала "освободителям" от старого режима сменяется восхвалением "освободителей" от революции, иными словами - организаторов порядка. "Порядок!" и "Да здравствуют творцы порядка!" - таков всеобщий порыв второй стадии революции...>> [58]
В середине 1920-х годов именно у сталинской группировки не было острого желания, в отличие от фракций Троцкого, Зиновьева и Каменева, Бухарина продолжать, по выражению П. Сорокина, "революционный дебош".
Некоторые представители большевиков "ленинской гвардии"
Владимир Ильич Ульянов (псевдоним Ленин;22 апреля 1870 Симбирск, — 21 января 1924, усадьба Горки, Московская губерния) — российский революционер, советский политический и государственный деятель, создатель Российской социал-демократической партии (большевиков) – «партии большевиков», - один из главных организаторов и руководителей свержения Временного правительства – Октябрьской революции 1917 г., председатель Совета Народных комиссаров (правительства) РСФСР. Идейный последователь К. Маркса, публицист, основоположник марксизма-ленинизма, идеолог и создатель Третьего (Коммунистического) интернационала, основатель СССР, первый председатель СНК СССР.
Родился в 1970 году в Симбирске (ныне Ульяновск), в семье инспектора народных училищ Симбирской губернии Ильи Николаевича Ульянова. Мать — Мария Александровна (урожденная Бланк), шведско-немецкого происхождения по матери, и, по разным версиям украинского, немецкого или еврейского – по отцу. Владимир Ульянов учился в Симбирской гимназии, которой руководил Ф. М. Керенский, отец А. Ф. Керенского, будущего главы Временного правительства (1917).
Интернациональный состав этой гвардии свидетельствует о том, что советская политическая система явилось продуктом деятельности представителей практически всех народов Российской империи, а в последствии Советского Союза, - а не только русского, - как это сегодня пытаются утверждать в некоторых странах бывшего СССР и на Западе.
Лев Давидович Троцкий, имя при рождении Лейб Давидович Бронштейн, 26 октября (7 ноября) 1879; село Яновка, Елисаветградский уезд, Херсонская губерния, (ныне Береславка, Кировоградская область Украины) — Один из организаторов Октябрьской революции 1917 года. Один из основателей и идеологов Коминтерна. Член Политбюро ВКП(б) ВКП(б) в 1919—1926 годах. В 1927 году снят со всех постов, отправлен в ссылку. В 1929 году выслан за пределы СССР. В 1932 году лишён советского гражданства. После высылки из СССР — создатель и главный теоретик Четвертого Интернационала (1938), обосновался в Мексике. Дважды женат, без расторжения первого брака. Был смертельно ранен агентом НКВД 20 августа 1940 года в Мексике. Википедия.
Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили) родился в г. Гори Тифлисской губернии (ныне республика Грузия) 6 (18) декабря 1878 года. Учился в православной духовной семинарии в Тифлисе. Был исключен за распостранение марксизма.
В ноябре 1901 года он введён в состав Тифлисского комитета РСДРП, После раскола в 1903 году российских социал-демократов на большевиков и меньшевиков Сталин присоединился к большевикам. В декабре 1905 года делегат от Кавказского союза РСДРП на конференции РСДРП в Таммерфорсе, где впервые лично встретил В. И. Ленина. В 1907 Сталин – делегат V съезда РСДРП в Лондоне.
С 1910 года Сталин — уполномоченный ЦК партии («агент ЦК») по Кавказу.
В 1912 году Иосиф Джугашвили окончательно принимает псевдоним «Сталин».
В марте 1913 года Сталин был арестован, выслан Туруханский край.
Получив свободу в результате Февральской революции 1917 г. Сталин вернулся в Петроград. После возвращения Ленина в Россию Сталин поддержал его лозунг превращения «буржуазно-демократической» февральской революции в пролетарскую социалистическую революцию.
В ночь на 16 октября на расширенном заседании ЦК выступил против позиции Л. Б. Каменева и Г. Е. Зиновьева, которые проголосовали против решения о восстании, тогда же был избран членом Военно-революционного центра.
После победы Октябрьской революции Сталин вошёл в Совет народных комиссаров (СНК). В 1921 году Сталин выступил в защиту советизации Грузии.
24 марта 1921 года в Москве у Сталина родился сын — Василий, который воспитывался в семье вместе с родившимся в этом же году Артемом Сергеевым, которого Сталин усыновил после гибели его близкого друга — революционера Ф. А. Сергеева.
На Пленуме ЦК РКП (б) в апреле 1922 года Сталин был избран в Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б), а также Генеральным секретарем ЦК РКП (б). Первоначально эта должность означала лишь руководство аппаратом партии, а в качестве лидера партии и правительства всеми продолжал восприниматься Председатель СНК (Совета Народных Комисаров) Ленин.
С 1922 года, ввиду болезни, Ленин фактически отошёл от политической деятельности. Развернулась борьба за его наследство, т. е. за лидерство в руководстве партией и страной.
Лев Борисович Каменев (Розенфельд) родился 6 (18) июля 1883 в Москве. Видный большевик, соратник Ленина. Председатель Моссовета (1918—1926); с 1922 года — заместитель председателя СНК и СТО, а после смерти Ленина — председатель СТО до января 1926 года. Член ЦК в 1917—1927 годах, член Политбюро ЦК в 1919—1926 годах, а затем кандидат в члены Политбюро. Член ЦИК и ВЦИК СССР. Первый глава советского государства. Расстрелян в 1936 году. Википедия
Григорий Евсеевич Зиновьев
(настоящая фамилия — Радомыльский, фамилия матери — Апфельбаум, в качестве
еврейских имён в различных источниках указываются первое имя Евсей и Овсей, второе
имя Герш, Гершен, Гершон и Гирш, отчество Аронович партийная кличка
Григорий 1883 Елисаветград (ныне Кировоград, Украина) — 1936, Москва, —
российский революционер, советский политический и государственный деятель.
Член Политбюро ЦК (1921—1926). Википедия.
Николай Иванович Бухарин (27 сентября (9 октября) 1888 года, Москва, —
Российский революционер, советский политический, государственный и партийный
деятель. Член ЦК партии (1917—1934), кандидат в члены ЦК (1934—1937). Кандидат в
члены Политбюро ЦК (1919—1924), член Политбюро ЦК ВКП(б) (1924—1929). Кандидат
в члены Оргбюро (1923—1924), Академик АН СССР. Расстрелян в 1938 г. Википедия.
ДЗЕРЖИНСКИЙ ФЕЛИКС ЭДМУНДОВИЧ
| Родился 30 августа (11 сентября) 1877г. в имении Дзержиново Ошмянского уезда Виленской губернии в мелкопоместной дворянской семье. |
ПЕТЕРС ЯКОВ ХРИСТОФОРОВИЧ
| Родился 3 декабря (21 ноября) 1886г. в Брикенской волости Газенковского уезда (Никрацкий сельсовет Кулдигского района Латвии) |
Фёдор (Теодорс) Эйхманс (латышск. Teodors Eihmans), 1897 — сотрудник ВЧК – ОГПУ - НКВД. Бывший латышский стрелок. Первый комендант Соловецкого лагеря особого назначения СЛОН. Начальник Управления лагерей ОГПУ в апреле-июне 1930 г. 3 сентября 1938 расстрелян. (Википедия).
Латышские стрелки (латышск. Latviešu strēlnieki) — личный состав стрелковых частей, сформированных в 1915 году во время Первой мировой войны из жителей Лифлянской, Курляндской и Витебской губерний. В 1916 развёрнуты в Латышскую стрелковую дивизию. В восьми латышских стрелковых полках служило до 40 тысяч человек. После Октябрьской революции, во время Гражданской войны, латышские полки поддержали большевиков. и стали одними из первых воинских частей, стоявших у основания Красной армии. Использовались как исключительно боеспособная сила на стороне большевиков. Общая численность около 80 тысяч человек. Полки латышских стрелков широко применялись по всему фронту Гражданской войны.
Части латышских стрелков использовались для подавления антибольшевистских восстаний в ряде городов (Ярославль, Муром, Рыбинск, Калуга, Саратов, Новгород и др.). Многие командиры латышских стрелков впоследствии, уже после расформирования частей смогли достигнуть больших руководящих постов. Так, первым начальником ГУЛага был бывший латышский стрелок Ф. И. Эйхманс. Латышские стрелки также стали занимать значительные должности в Красной армии.
Владимир Александрович Антонов-Овсеенко (наст. фамилия — Овсеенко, родился 9 (21 марта) в Чернигове (ныне Украина) — во время Первой мировой войны — меньшевик-интернационалист, в 1917 году вступил в партию большевиков, руководил взятием Зимнего дворца («штурмом Зимнего»), подавлением восстания крестьян Тамбовской губернии, после Октябрьской революции — советский партийно-государственный и военный деятель. Расстрелян в 1938 году. Википедия.
Сергей Миронович Киров - (настоящая фамилия Костриков ) (15 (27) марта 1886 г., г. Уржум Вятская губерния — российский революционер, советский государственный и политический деятель.
Родители Сергея приехали в Вятскую губернию из Пермской губернии незадолго до его рождения. Четверо первых детей в семье умерли в детстве. Затем появились Анна (1883—1966), Сергей и Елизавета (1889—1968).
Сергей окончил Уржумское приходское, а затем — городское училище. Во время учёбы он неоднократно награждался грамотами и книгами. В 1901 году поступил в Казанское механико-техническое промышленное училище за счёт земства и Попечительского фонда городского училища. В 1904 году завершил образование, получив награду первой степени, оказавшись в пятёрке лучших выпускников того года.
В ноябре 1904 года вступил в РСДРП. В июле 1905 года Томская городская партийная конференция избирает Кострикова членом томского комитета РСДРП. В 1905 году организовал забастовку на крупной железнодорожной станции Тайга. В июле 1906 года арестован и заключён в томскую крепость (тюрьму) на полтора года. С 1908 года Сергей Костриков становится профессиональным революционером, ведёт работу в Иркутске и Новониколаевске. В 1909 году приезжает во Владикавказ, становится сотрудником северокавказской газеты «Терек». 11 августа 1911 г. Киров был арестован во Владикавказе по делу томской подпольной типографии, его этапируют в Томск. Вернулся во Владикавказ в апреле 1912 г. Весной 1918 года он избран членом Терского областного совета, в ноябре — делегат VI Всероссийского съезда Советов.
С февраля 1919 года — председатель временного революционного комитета в Астрахани, возглавляет подавление контрреволюционного мятежа (по официальной версии): расстреляны рабочие выступления, в которых участвовало большое число красноармейцев.
В 1921 году — на Х съезде РКП (б) избран кандидатом в члены ЦК. В 1923 году - членом ЦК РКП (б). Член Политбюро ЦК ВКП (б) с 1930 года. В 1926 году избран первым секретарём Ленинградского губернского комитета (обкома) и горкома партии и Северо-Западного бюро ЦК ВКП (б) кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП (б). В 1933 году входил в состав «тройки» Ленинградской области по рассмотрению дел о повстанчестве и контрреволюции с правом вынесения расстрельного приговора.
Весьма важным мероприятием стала кампания МАССОВОГО ПРИЕМА В ПАРТИЮ в рамках «ленинского» призыва после смерти вождя. В последние годы жизни Ленина численность партии постоянно сокращалась в результате инициированных им чисток и введения все более жестких ограничений на прием. В 1924 году эти барьеры были устранены. Всего в 1924 году в нее вступили 316 тыс. человек (прирост на 63,6%), а в 1925 - 322 тысячи (увеличение еще на 39,7%). Массовый приток в партию рабочих "от станка" и беднейшего крестьянства составит тот резервуар, из которого в последствие будут черпаться руководящие кадры, что позволит к началу войны (1941) создать прочную связь партии и народа.
Для вновь вступивших, - главным образом, молодых людей из сферы производства, - были не понятны тонкости марксистской теории, да собственно говоря, - и не важны. Они руководствовались самыми общими представлениями о том, что есть благо для трудящегося - нормальная, т. е. мирная жизнь, приемлемая зарплата, жилье и т.п. Поэтому, когда Троцкий в критике Сталина упрекал его за отступления от марксистской теории, за отказ от "дела революции" (а это он делал до конца дней своих), то на новых партийцев это не производило никакого впечатления.
В Конституции СССР 1924 года отсутствовала специальная глава о диктатуре пролетариата (эта запись сохранялась в республиканских конституциях), - а ведь тезис о диктатуре пролетариата был фундаментальным положением марксизма-ленинизма, - по выражению Ленина - "оселком" марксизма. В Конституции содержался внушительный перечень прав трудящихся, включавший свободу выражения своих мнений, собраний, митингов, шествий, союзов, свободу совести, равные права граждан независимо от расовой и национальной принадлежности.
Но, безусловно, все государственными органы оставались под строгим партийным контролем при решающем слове Политбюро по любым вопросам. И это полностью соответствовало марксистско-ленинской теории, Политбюро избиралось каждым новым составом ЦК ВКП (б) после очередного съезда ВКП(б), перевыборы отдельных членов были возможны в промежутках между съездами.
Важнейшими механизмами контроля за государственными органами, оставались номенклатура и партийная дисциплина коммунистов, работавших в правительственных, судебных, хозяйственных учреждениях. В 1924-1925 годах 72,9% членов уездных исполкомов и 78,9% - губернских уже были членами партии. Именно на средний и низовой номенклатурный слой, полностью обязанный своим продвижением и карьерой секретариату и аппарату ЦК, сталинская группировка, в первую очередь, и опирались.
Обострение борьбы между сталинцами и зиновьевцами в 1925 году изменило ситуацию. Главным предметом разногласий стала теория построения социализма в одной стране.
В апреле 1925 года на заседании Политбюро Каменев, поддержанный Зиновьевым, заявил, что "технико-экономическая отсталость СССР является непреодолимым препятствием для построения социализма" [59] В преддверии XIV партконференции Зиновьев предложил на Пленум ЦК тезисы "О задачах Коминтерна и РКП(б)", где доказывал, что победа социализма возможна только в мировом масштабе. В выступлении на самой партконференции он предупреждал об опасности "национальной ограниченности": "Речь идет о таких настроениях, которые можно свести к формуле: какое нам дело до международной революции, мы можем соорудить себе келью под елью". [60]
В ответ Комиссия ЦК по выработке резолюции во главе со Сталиным, отвергла как "троцкистское" мнение о том, что построение полного социалистического общества невозможно в СССР без помощи более развитых стран. Напротив, "партия пролетариата должна прилагать все усилия к тому, чтобы строить социалистическое общество в уверенности, что это строительство может быть и наверняка будет победоносным, если удастся отстоять страну от всяких попыток реставрации". [61]
Надо отметить, что идея зиновьевцев не соответствовала мировым реалия того времени: спад революционной волны в мире был очевиден.
На XIV съезде, который вошел в историю как съезд индустриализации, была сформулирована главная стратегическая идея Сталина: "Мы должны приложить все силы к тому, чтобы сделать нашу страну страной экономически самостоятельной, независимой, базирующейся на внутреннем рынке, страной, которая послужит очагом притяжения к себе всех других стран, понемногу отпадающих от капитализма и вливающихся в русло социалистического хозяйства".
При этом Сталин обратил внимание на два "уклона": один тянет в сторону мировой революции и расправы с НЭПом, имея в виду троцкистов и зиновьевцев; другой - защиты кулака, отрицанию индустриализации и планирования, имея в виду бухаринцев. Сталин заявил: "Вы спросите, какой уклон хуже? Нельзя так ставить вопрос. Оба они хуже, и первый и второй уклоны". Но при этом подчеркнул, это партия должна сосредоточить усилия на борьбе с тем уклоном, который преувеличивает кулацкую опасность, поскольку эти идеи гораздо более популярны в партии и за ними стоит авторитет видных лидеров, имея в виду Каменева и Зиновьева. [62]
Линия Сталина была поддержана съездом, что положило начало оттеснению от власти зиновьевской группировки. Зиновьевцы вынуждены будут сближаться с Троцким. Но позиция Троцкого, как уже отмечалось, была еще более радикально нацелена на "мировую социалистическую революцию" и фактически была уже отвергнута партийным большинством. Поэтому сближение Зиновьев и Каменева с Троцким в дальнейшем предопределит их совместный закат. Затем настанет очередь правых - бухаринцев.
"Россия не испытала бы многих постигших ее ужасных несчастий, если бы ее повели правые коммунисты [т. е., бухаринцы - В. Ш.], а не Сталин". [63] С этими словами Николая Валентинова, эмигрировавшего в Париж в 1928 году, согласно множество авторов. С их точки зрения НЭП был путем к политической и экономической свободе, а Бухарин был лидером, способным повести страну по этому пути, но был коварно уничтожен Сталиным [64].
Коварство Сталина видится Коэну в следующем: "Бухарин и его друзья формально господствовали в важнейших органах однопартийного государства и монополизировали символы его власти. Сталинисты же удержали власть потому, что контролировали могущественную, находящуюся в тени "партию в партии". [65] .
Представляется, что это утверждение лежит в русле привычных для Запада и для российских либералов клише об особом, «азиатском» коварстве российских руководителей – начиная от древности и далее «всегда и везде». В случае со Сталиным это утверждение кажется особенно убедительным: подчеркивается, что Сталин (Джугашвили) был грузин, но «забывается», что Грузия – православная страна (принявшая православие раньше, чем Киевская Русь), и собственно говоря, к классическому востоку не имеет прямого отношения. При этом упускается главное – курс, предложенный и отстаиваемый Сталиным и его группой.
Рынок (т. е. продолжение и развитие НЭПа, за что ратовал Бухарин) не мог осуществить форсированную модернизацию, прежде всего, - индустриализацию. НЭП мог только лишь наладить элементарные хозяйственные связи между городом и деревней, - связи, разрушенные гражданской войной. И с этой задачей он справился. Но, как известно, частный капитал идет в первую очередь в те сферы экономики, которых отдача происходит быстро, т. е. период от вложения капитала до получения прибыли достаточно краток. Это, прежде всего, - торговля и мелкотоварное производство.
Однако индустриализация требует больших вложений, а время до получения прибыли - весьма длительно. Поэтому, даже и сегодня реализация масштабных проектов, типа индустриализации, как правило, не обходится без участия государства. Разумеется, во время, о котором идет речь - во второй половине 1920-х годов, когда страна еще только выходила из разрухи, - задача индустриализации могла быть решена только путем создания крупных государственных предприятий при строгой централизации власти. Это и предусматривала программа Сталина.
Кроме того, был ли у бухаринцев шанс стать во главе страны? На эту тему есть разные мнения. Такие специалисты по истории рассматриваемого периода как В. Л. Данилов и Е. Н. Гимпельсон, уверены, что "бухаринская альтернатива" (отказ от ускоренной индустриализации, коллективизации и курс на мировую революцию) изначально была обречена на поражение, поскольку к концу 20-х годов соотношение сил в руководстве партии, а значит и страны, было полностью в пользу сталинского большинства. [66]
"Правые" капитулировали на XVI съезде ВКП(б) в июне 1930 года. Бухарин заявил о своих ошибках и признал правоту Сталина.
Почему во внутрипартийной борьбе победил Сталин? Для ответа на этот вопрос приведем следующие слова: "Будучи сторонником умеренности и компромиссов внутри партии, Сталин всегда обладал умением, знаниями и искусством манипуляции сознанием, чтобы создать вокруг себя центральный блок сторонников внутри неуклонно растущего аппарата управления и тем самым обеспечить победу в борьбе с оппонентами и экстремистами. Причем он делал это не только организационными средствами, но и умелым обращением к менталитету рядовых членов партии и официальных чиновников. У него был ясный, хотя и довольно грубый ум, позволявший ему успешно разделять людей и политические тенденции на правых и неправых, прогрессивных и реакционных, сторонников и противников. При этом он всегда излагал свои аргументы, как семинарист на уроках катехизиса, задавая вопросы и тут же отвечая на них, собирая всевозможные доказательства своей правоты и решительно отбрасывая аргументы противников методом подавляющей и несокрушимой логики. Нет никаких сомнений, что подобный стиль дискуссии, причем как в устной, так и в письменной форме, был гораздо более убедительным для рядовых членов партии, чем изысканная диалектика его более образованных и более космополитичных коллег" [67]
Еще раз подчеркнем, что конечно, дело не только в личных качествах Сталина – хотя и они имели значение.
Как уже было отмечено, программа Сталина в наибольшей степени отвечала потребностям страны, она соответствовала ожиданиям большой части рядовых членов партии, партийных руководителей низового и среднего звена, а в аспекте, нежелания продолжать мировую революцию, сосредоточив силы на созидательной работе внутри страны, и большинству населения. Что касается, сосредоточения практически всей власти в руках небольшой группы (членов Политбюро ЦК), то обратим внимание на следующее обстоятельство.
Ужесточение государственных режимов было явлением не только советским, но и почти повсеместным. Межвоенный период был ознаменован нараставшим сужением сферы распространения демократии в Европе. Сокрушительный удар по ней нанесла Великая депрессия 1929-1933 годов, лишившая людей сбережений и дискредитировавшая постулаты свободного капиталистического рынка.
Если в 1920 году на всем континенте западнее Советской России существовали конституционные и избираемые представительные органы, то к началу Второй мировой войны они были распущены или лишены реальных полномочий в 17 из 27 европейских государств, а еще в пяти они прекратили полномочия, когда война началась. Во многих странах к власти пришли фашисты. Лишь Британия и Финляндия, а также сохранившие нейтралитет Ирландия, Швеция и Швейцария все это время поддерживали деятельность демократических институтов.
Дальнейшее сосредоточение власти в руках одного человека (а не Политбюро как коллективного органа) происходило постепенно. "Взаимоотношения Сталина и его соратников по Политбюро на протяжении 30-х годов менялись, - подчеркивает Хлевнюк. - В начале этого десятилетия члены Политбюро обладали относительной самостоятельностью, а само Политбюро еще можно было рассматривать как орган коллективного руководства". Для начала десятилетия были характерны соблюдение формальных процедур, относительная самостоятельность членов ПБ в управлении своими ведомствами, и Сталин, будучи безусловным вождем, должен был считаться с наличием "вотчин". Выработка и корректировка "генеральной линии" происходили в процессе сложного взаимоучета интересов различных государственных инстанций: хозяйственных наркоматов, Госплана, Наркомфина, правительства». [68]
Английский исследователь Ричард Саква считал, что Сталин уничтожил основу олигархической политики с присущими ей дискуссиями по политическим вопросам и присвоил себе безраздельное и бесспорное главенство в 1935 году, когда была упразднена должность второго секретаря ЦК партии, которую на тот момент занимал Лазарь Каганович. Сталин внимательно следил, чтобы ни один человек в его окружении не смог сосредоточить в своих руках слишком большую власть - правило, которое имело отношение даже к его верному ставленнику Вячеславу Молотову. [69]
Сила Сталина заключалась в том, что, фактически не отвечая за конкретные направления хозяйственно-политического руководства, он имел возможность сосредоточиться на решении кадровых вопросов и контроле над партийным аппаратом. Лишь эпизодически Сталин вмешивался в решение тех экономических или социальных проблем, которые либо имели, по его мнению, принципиальное политическое значение, либо могли принести ему определенную политическую выгоду.
Принятие Конституции 1936 года, которую Сталин назвал самой демократичной в мире, не внесло принципиальных изменений в систему власти. Новый Основной закон страны знаменовал собой победу социализма как начальной стадии коммунизма. Было зафиксировано, что политическую основу СССР составляют Советы депутатов трудящихся, а экономическую - социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность. Он определялся как союзное государство, образованное на основе добровольного объединения 11-ти равноправных республик. В качестве важнейших принципов были названы ведущая роль рабочего класса, союз рабочего класса с трудящимся крестьянством, демократический централизм в деятельности всей системы государственных органов. Впервые конституционно было определено правовое положение Коммунистической партии как руководящей силы советского общества, ядра всех общественных и государственных организаций (ст. 126).
Съезд Советов и ВЦИК были заменены Верховным Советом, состоящим из двух палат - Совета Союза и Совета Национальностей, избираемых каждые четыре года.
Вводились всеобщее избирательное право и прямое тайное голосование. Ограничения в избирательных правах, которые ранее существовали в отношении представителей "эксплуататорских классов", ликвидировались. Были закреплены право выбора места жительства, право обвиняемого на защиту, право на охрану чести и достоинства и т.п. Но реализация избирательных и гражданских прав регулировалась не только Основным законом, но и актами текущего законодательства, которые сводили на нет ряд конституционных положений. Повсеместно распространялась практика выдвижения единственного кандидата в депутаты, подбираемого партийными органами.
Репрессии 1930-х годов имели в своей основе стремление избежать формирования внутри страны оппозиционной «пятой колонны» в условиях ожидавшейся внешней интервенции, в неизбежности которой Сталин не сомневался после прихода Гитлера к власти в Германии в 1933 году. В этом их состояло их фундаментальное отличие от репрессий периода гражданской войны и начала 20-х годов, когда они велись против представителей дореволюционного общества - интеллигенции, дворянства, дореволюционного предпринимательства.
Хотя репрессии 30-х годов осуществлялись под прежним лозунгом классовой борьбы, в действительности их острие было направлено против тех, кто продолжал отстаивать прежние революционные взгляды, уже отвергнутые решениями партийных съездов и других партийных органов. В известной мере, это были репрессии против бывших соратников по борьбе. Естественно, что со стороны последних такой разворот на 180 градусов трактовался как измена и вызывал особое возмущение. В масштабе репрессий играли свою роль и ментальность руководства партии, имевшего за плечами опыт тюремных ссылок и гражданской войны, массовое стремление воспользоваться репрессиями для сведения счетов с противниками по жизни, кампанейщина стремившихся отличиться партийных органов и спецслужб на местах.
Согласно подсчетам Джеффри Хоскинга "архивам НКВД, за период самых жестоких репрессий 1937-1938 гг. было арестовано 1,6 миллиона человек, из них 87 процентов по политическим мотивам. Общее число заключенных тюрем, трудовых лагерей и трудовых колоний (где содержались заключенные на относительно непродолжительные сроки) выросло с одного миллиона в начале 1937 г. почти до двух миллионов в начале 1939 г.
А если к ним добавить людей, отправленных в ссылку и проживавших в специальных поселениях, то общее количество репрессированных приблизится к 3,5 миллиона человек, но, вероятно, не более того. За этот же период времени более 680 тысяч человек были приговорены к смертной казни за так называемую "контрреволюционную и антигосударственную деятельность". А за весь период 1930-1952 гг. число казненных составило 786 тысяч человек.
Эти данные можно считать в целом достоверными. «Во всяком случае, дальнейшие исследования в этой области вряд ли смогут существенно повлиять на эти цифры. С другой стороны, в архивах нет никаких данных о количестве умерших не по приговору судов». [70]
Отказ от осуществления мировой революции как приоритетной задачи СССР, повлек за собой целый ряд серьезных изменений в жизни партии и страны.
Во внешней политике он означал переход к политике мирного сосуществования с капиталистическим окружением, отказ от агрессивных планов и намерений осуществлять революции в других странах. И хотя политика мирного сосуществования официально была провозглашена лишь на ХХI съезде КПСС, реально она стала осуществляться еще в 30-е годы. Модернизация армии и вооружений проводилась только с целью повышения обороноспособности. Созданный Лениным в 1919 г. Коминтерн ("Коммунистический Интернационал") - базировавшаяся в Москве международная организация, объединявшая партии революционной направленности, в 30-е годы потерял свое значение. Последний, седьмой Конгресс Коминтерна (1935) был посвящен объединению всех антифашистких сил для предотвращения военной угрозы со стороны гитлеровской Германии. Никакого вопроса о мировой коммунистической революции, о которой до конца своей жизни грезили Маркс, Энгельс, Ленин, Троцкий, на этом Конгрессе стоять, конечно, не могло. В 1943 году Коминтерн был распущен.
В партийно-государственной идеологии наряду с традиционным лозунгом "пролетарского интернационализма" появился лозунг "социалистического патриотизма". Была начата широкомасштабная работа по патриотическому воспитанию. В 1943 году решением Политбюро был утвержден "Гимн Советского Союза", заменивший "Интернационал", считавшийся до этого как партийным, так и советским гимном.
Была резко ограничена антирелигиозная пропаганда. В 1941 г. был закрыт, издававшийся ранее огромными тиражами, журнал "Безбожник". В 30-е годы восстановилась православная традиция устанавливать кресты на могилах (вместо пятиконечных звезд, как это было в 20-е), возродились христианские и мусульманские обряды проводов и поминок. В 1935 году в новой форме возродилась дореволюционная традиция - "Новогодняя ёлка". Запрет на рождественские ёлки, введенный в 1919, был фактически (хотя и не в полной мере) отменен.
В 1938 г. была создана система Партийных школ, готовившая руководящие кадры среднего звена. На учебу в Партийные школы по рекомендации местных партийных и государственных органов направлялись члены партии из числа передовиков производства – рабочих и колхозников. Выпускники партийных школ все более вытесняли с руководящих постов тех профессиональных революционеров, которые пришли к власти в 1917 и после Гражданской войны. Естественно, новые руководители были более ориентированы на решение производственно-хозяйственных задач, более тесно связаны с нуждами большинства людей, чем ленинские революционеры, руководствовавшиеся абстрактными схемами марксистско-ленинской теории.
СССР стал стремительно превращаться в индустриальную, развитую в научно-техническом отношении державу, в которой «человек труда», т. е люди, занятые в производственном секторе – рабочие, инженеры, техники, ученые, - и на официальном уровне, и на уровне сознания масс пользовались всеобщим уважением, - не зависимо от расовой и национальной принадлежности. Переходный период закончился: российская цивилизация вновь пошла по пути развития, близкому к ее культурно-генетическому коду, - в новой исторической форме – в форме Советского Союза.
